.
Это была пощечина правящей верхушке съезда, возлагавшей надежды на Кизыл-Арват — былой оплот эсеров и меньшевиков, откуда правительство черпало и рассчитывало получить новое пополнение для редеющих рядов белого фронта.
В политической сводке белого командования отмечалось, что в выступлениях на съезде шла речь и о критическом положении на фронте, и о том, что «почти все военные силы на фронте оказались в руках туркмен (буржуазных националистов. — Р. 3.), насчитывающих 4000 бойцов при 70 русских» (сюда, конечно, не входили отряды английских интервентов). Это обстоятельство немедленно выявило противоречия между белогвардейщиной и буржуазными националистами. Их «дружба», как и следовало ожидать, дала еще одну трещину. «Туркмены (буржуазно-националистическое отребье. — Р. Э.) на съезде стали требовать большего числа мест в Комитете, чем было предоставлено русским, — говорилось далее в политической сводке, — и тут впервые открыто возник вопрос о самостийности отдельных политиканствующих туркменских групп» >27.
К неудовольствию организаторов съезда пришлось обсуждать и вопрос об освобождении политических заключенных, которые в знак протеста объявили голодовку. Было оглашено письмо арестованных, требовавших освободить всех без исключения. Разумеется, здесь не обошлось без влияния большевистского подполья, имевшего связь с ашхабадской областной и другими тюрьмами, проводившего активную политическую работу среди заключенных и охраны.
В те дни профсоюзы мастеровых и рабочих депо Красноводска, Главных мастерских Кизыл-Арвата, а также рабочих Казанджика и Джсбсла на своих собраниях требовали от властей немедленно освободить арестованных>28. Эта политическая кампания, руководимая большевистскими подпольными организациями, была важна не только тем, что могла обеспечить освобождение заключенных, в большинстве своем коммунистов, советских работников, рабочих, сочувствовавших Советской власти, но и тем, что могла стать своего рода школой политического воспитания трудящихся, подготовкой такого массового движения, которое свергло бы контрреволюционное правительство.
Правительство, опасавшееся крушения своей власти, было вынуждено разослать по железнодорожной линии всем председателям профсоюзов телеграмму следующего содержания: «Съезд профессиональных союзов и городов постановил освободить теперь же всех заключенных политических, коим не предъявлено обвинение. Постановление это принято Комитетом спасения и приводится в исполнение. Голодовка прекратилась с воскресенья»
