Турло выслушал меня, глядя в бумаги. Затем встал.
— Товарищ Буданцев, — строгим голосом сказал он, — я вас очень хорошо понимаю. Но с учебой успеете. Вы еще молоды. В Особом отделе мало грамотных членов партии. У нас вы больше принесете пользы революции, чем в институте. Саботажником вас не сочтут, мы сообщим куда следует. Идите и работайте. Все.
Я круто повернулся. И Борисов слушать даже не стал меня, когда я начал передавать ему разговор с Турло.
— Потом расскажешь, — перебил он меня, — а сейчас иди к начальнику отделения Потапову. Он видел тебя, считает, что ты сгодишься к одной какой-то операции. Сразу к нему иди. Он звонил только что. И поддержи честь нашего отделения. — Он подал мне руку.
И я понял, что судьба моя решена.
Начальник отделения Потапов был из рабочих, член партии с дореволюционным стажем.
— Так, — произнес он, когда я представился. — Вот и студент у нас появился. Выправочка подходящая. И красив парень. Садись… Какой же рост у тебя?
— Сто восемьдесят два.
— Ты офицером где служил?
Думаю, анкеты он мои читал, всю подноготную уже знал, но хотел лишний раз проверить. Я ответил, что офицером царской армии не служил, что после окончания школы прапорщиков уехал к родителям в Тамбов, где в феврале восемнадцатого года вступил в ряды Красной Армии.
Он кивал.
— Еще такой вопрос, Буданцев: есть ли у тебя офицерское обмундирование?
— Откуда же! — сказал я. — Есть старая студенческая тужурка и фуражка. Больше ничего у меня нет.
— Ясно. Слушай, а целовать дамочкам руки, как говорится, шаркать ножкой, выделывать разные интеллигентские фигли-мигли ты не разучился?
Я рассмеялся.
— Думаю, что нет, — сказал я, — не разучился. Такое не забывается. Все зависит от обстановки. От обстоятельств.
— Кто в Екатеринославе тебя знает?
— Хозяева квартиры и только как студента института.
— Ты уже был у них?
— Нет.
— Они знают, с кем ты уехал из города?
— Нет. Они не могут знать этого.
— Добро. — Он выдвинул ящик стола, вынул две толстые тетрадки в коленкоровом переплете коричневого цвета. — Держи. Это дневник. Все, что написано в нем, выучи назубок. Как учил «отче наш» в детстве. Выбери одного из друзей хозяина дневника, попробуй влезть в его шкуру, понимаешь? Чтоб смог изобразить этого самого друга. Срок — два дня. Отправляйся на свою квартиру. Ты для этих Петровых, для всех — опять студент. Где был это время, придумай сам. Пропуск, удостоверение сдай в комендатуру и пока что к нам ни ногой. Через два дня в десять вечера встречаемся вот по этому адресу. — Он показал мне адрес на листке бумаги. — Запомнишь?
