— Которого ты, конечно же, ему не отдавал…
— Нет! — резко ответил Тиберий. — Я не приказывал ему ничего подобного. Ты явилась, чтобы поссориться со мной, Агриппина?
Она не позволила вывести себя из равновесия.
— Сеян рыщет по Риму, как голодный волк, и совершает свои позорные дела твоим именем, Тиберий. Каждый день он порочит твою репутацию все больше, а сенат ползает перед ним на коленях, как будто это он сидит на троне Цезаря, а не ты. Было бы не лишним приставить к нему надежных людей, чтобы те не спускали с него глаз ни днем ни ночью.
— Я это давно сделал.
Агриппина зло рассмеялась.
— Конечно, ты это сделал, но он их купил — одного за другим.
Калигула слушал разговор с неподвижным лицом.
Тиберий обратился к нему:
— Ты тоже так думаешь, Гай?
— Я еще ношу юношескую тогу, и мне не пристало иметь собственное мнение. Мне Сеян до сих пор не сделал ничего плохого.
— Трус! — прошипела Агриппина.
— Ты называешь своего сына трусом, потому что он говорит правду?
— Правда, правда! Он говорит только то, что хочешь слышать ты. Отправляйся в Рим, и ты увидишь правду собственными глазами.
— Рим противен мне, и я останусь здесь. Но ты, невестка, последи за своим языком. В каждом твоем слове звучит оскорбление императорского величия. Довольно об этом! Я не хочу больше слышать ни о Риме, ни о Сеяне.
Он хлопнул в ладоши.
— Внесите блюда!
Стол Тиберия не был пышным: император не придавал еде большого значения. Гостям предложили жареных фазанов в горчичном соусе и рагу с перечной подливкой. Агриппина ела только те блюда, от которых брал Тиберий, отказалась от вина, предпочитая воду, которой император разбавлял свое соррентийское. Потом подали фрукты: яблоки, виноград, кусочки дыни, политые медом. Сам император к ним не притронулся, но предложил Агриппине.
— Я приказал принести фрукты только для тебя, потому что знаю, как ты их любишь. Почему ты ничего не берешь?
— В последнее время у меня от них болит живот, к тому же я сыта.
Калигула потянулся за яблоком.
— Не трогай! Ты тоже не переносишь фрукты. От этих неспелых яблок у тебя случатся желудочные колики.
Тиберий посмотрел на свою невестку странным взглядом.
— Ты же не думаешь…
— Я ничего не думаю, Тиберий, кроме того, что твои фрукты не пойдут нам на пользу.
Император непринужденно откинулся на спинку кресла и тихонько засмеялся. Таким довольным его давно не видели.
— Теперь я, по крайней мере, знаю, за кого ты меня принимаешь. Однажды в Риме ты уже выразила свое подозрение, но я посчитал это шуткой. Теперь же я стал умнее. Мне и в семьдесят приятно узнать что-то новенькое об этом.
