Пока химик следил за берегом в надежде увидеть врагов, из-за которых собственно и затеяли сплав, мы пытались решить проблему другими способами. И, в конце концов, после недели неудач, всё-таки смогли обнаружить, чего не хватает в нашем молоке полукровкам — сахаров. Регулярно подкармливая сиропом из сладких ягод или фруктов, когда их удавалось найти, мы добились того, что дети перестали слабеть. Спали они по-прежнему мало, впрочем, этим отличались все полукровки, которых матери решили оставить в живых. По молчаливой договорённости мы с Лилей часто клали их рядом, и они с интересом наблюдали за повседневной жизнью на плоту. Почти не капризничая, два мальчика быстро заслужили симпатию всех мужчин, Игорь даже выразил готовность участвовать в уходе за полукровками и кормить своим молоком, чем и занимался иногда, если мы хотели отдохнуть. Его помощь очень меня порадовала, потому что по мере того, как к Диме возвращались силы, увеличивался его аппетит, и я начала опасаться, что молока на двоих у меня всё же не хватит.
Вера, Вероника и Света за это время разродились здоровыми чистокровными девочками. Удивительно, но дочь Вероники, в отличие от чернокожей рыжеволосой и оранжевоглазой матери, оказалась очень светленькой, с нежно-розовой кожей и льняными волосами. Цвет глаз пока не определился, они оставались голубовато-молочными, но и без этого понятно, что девочка получилась не в мать и не в отца. Слишком светленькая и без малейших признаков рыжего в волосах.
— Ничего удивительного, — улыбнулась агроном, заметив моё недоумение. — Её отец был светлым.
— А разве?.. — я подняла взгляд на мужа Вероники и осеклась, поняв, что могу спровоцировать ссору.
Маркус рассмеялся:
— Нет, моя огненная не подгуляла на стороне. Мы с ней познакомились, когда она была уже беременна.
— Прошлого мужа убили тролли, — пояснила агроном.
— И моего тоже, — неожиданно грустно добавила Света. — Они пытались задержать этих монстров, пока мы с Вероникой убегали. Спасли нас ценой своих жизней.
Понимающе вздохнув, я замерла, краем глаза заметив на лице прислушивающейся к разговору Юли неподдельное сожаление и что-то ещё… Неодобрение? Обвинение? Взглянула внимательнее, но теперь мимика астронома не выражала ничего, кроме сочувствия.
— Отцы моих дочерей — герои, — завершил тему Маркус. — Но я тоже их отец. И ничуть не меньше, чем те, прошлые.
Чистокровные дети оказались гораздо капризнее полукровок, чуть что их не устраивало — начинались слезы и крики. Когда я находилась рядом, Рысь тоже могла покапризничать, но стоило её оставить одну — сразу затихала и засыпала. Честно говоря, иногда, сильно устав, я пользовалась этим приёмом, хотя обычно старалась не злоупотреблять и не лишать дочь материнского общества. На тринадцатый день жизни у Рыси открылись уши, а на пятнадцатый — глаза. В тот день она впервые подарила мне улыбку. Малышка по-прежнему большую часть времени спала, но в краткие периоды бодрствования начала ориентироваться, например, узнавать меня ещё до того, как я брала её на руки.
