Главное, мы сейчас ничего не можем сделать. Только ждать. Ждать и надеяться, что нам удастся нормально приземлиться. Хотя шансов нет. Слишком велика сила притяжения, поэтому даже со всеми перегрузками мы не сможем затормозить достаточно, чтобы избежать катастрофы. Даже если предположить, что нам удастся сбросить скорость, гравитация настолько велика, что человеческие тела не смогут дышать под такой тяжестью. Их просто расплющит.
Мы не умеем надеяться, если это противоречит реальности. Но нас всегда учили делать все возможное и невозможное для спасения людей. Вбитое с детства правило. Глупое, но нерушимое правило заставляет нас гибнуть медленно и мучительно. Все, левый антиграв отказал. Теперь уже скоро.
Так же неожиданно, как появилась, гравитация исчезла, наши приборы зашкалило, но показания тут же выправились. Нас снова вдавило в кресло. Но теперь мы поднимались. Смерч под нами заметно сдвинулся, теперь мы были над гораздо более узкой частью воронки. Отказал второй левый антиграв. Плавно сбавляя мощность, мы попытались выправиться и едва не ушли в мертвую петлю, а наше оборудование не приспособлено для таких акробатических трюков. Проведя анализ, мы поняли, что придется попытаться сесть, потому что наша жизнь, рассчитанная с многократным запасом, подходила к концу. Слишком неожиданно и слишком большие нагрузки нам пришлось взять на себя. Теперь хорошо, если за время приземления мы не развалимся на куски.
Несмотря на наши самые худшие опасения, посадка в воду с небольшим количеством различных примесей прошла спокойно. У нас даже остался небольшой запас прочности. Пассажирам необычайно везло, что противоречило всем доводам разума. Глубина оказалась невелика, воздух (по первичным данным) пригоден для дыхания, берег рядом. Мы торопились собрать всю возможную информацию, пока нам не пришел конец. Гравитация в норме, радиационный фон в норме, температура около двадцати градусов в воде и двадцати пяти — в воздухе. Солнечное излучение… откуда взялось солнце? Мы еще раз проанализировали историю посадки. Вначале не было никаких звезд. И сейчас их не было. Звезд нет, а их излучение — есть. Еще один парадокс смерча. На этом моменте анализ прервался. Наступила агония. Остается надеяться, что она продлится достаточно долго, чтобы люди смогли нас покинуть.
Мы вышли из системы. Точнее не мы, а я. Он, мой корабль, моя вторая половина, остался умирать. На мгновение мне захотелось не расставаться с ним в этом действии. Нет, так нельзя. У меня будет другой партнер по полетам, другой друг. Мой погиб, чтобы жила я. Я вытерла выступившие слезы и направилась в салон.
