Как бы то ни было, но пока их попытки не увенчались успехом, — продолжала она, гордо поднимая голову. — Боюсь, что вы не вполне понимаете, мистер Шейн, что в настоящее время в Вашингтоне идет настоящая охота на наиболее последовательных сторонников мистера Рузвельта, чтобы окончательно отстранить их от власти! — Она сделала секундную паузу, чтобы перевести дух, и сердито посмотрела на детектива.
— Ну и что из этого? — возразил тот добродушным тоном. — Юлия любит танцы, ее отец — политику.
— Не будьте таким идиотом! — выпалила она сердито. — Вы пользуетесь тем обстоятельством, что я в силу объективных причин не решаюсь назвать вам имена моих друзей. Поверьте мне, что даже намек на возможность скандала поставит точку на карьере судьи. Малейший намек породит такую лавину слухов и сплетен, что обозревателям желтых газет не надо будет прилагать особых усилий, чтобы покончить с ним. И Юлия знает об этом. Она знает и то, что подобный поворот событий способен убить ее отца. Неужели вы и теперь не в состоянии понять, почему мать Юлии и я сама убеждены, что за этим с виду достаточно банальным событием стоят вполне определенные враждебные нам силы, вынудившие девушку вопреки ее воле пойти на столь отчаянный шаг.
— Иными словами вы намекаете на то, что политические враги отца Юлии состряпали заговор, чтобы дискредитировать его в глазах общественности, — сухо комментировал Шейн.
— Я ни на что не намекаю. Я просто передаю вам очевидные факты, мистер Шейн. Должна ли я заключить из ваших слов, что вы отказываетесь помочь мне?
Шейн безнадежно развел руками:
— Что я могу сделать, мадам?
— Установите истину. Встретьтесь с Юлией и поговорите с ней. Выясните для себя, какого сорта эта девушка и почему она занялась этим ужасным делом. Поговорите с управляющим клубом, найдите, кто стоит за ним. Наконец выясните, кто был автором анонимного письма и какими мотивами он руководствовался.
Шейн задумчиво забарабанил пальцами по столу. Дело ему определенно не нравилось. Ему уже не раз приходилось сталкиваться с похожими обстоятельствами. Весьма неохотно он взял карандаш, подвинул к себе рабочий блокнот и заметил безразличным тоном:
— В любом случае прежде чем окончательно решить для себя, возьмусь ли я за это дело, мне необходимо знать ваше настоящее имя.
— Но я уже говорила вам, — резко возразила миссис Дэвис.
— Я не могу официально действовать от лица неизвестного клиента, — объяснил детектив твердо. — Если вы не способны довериться мне в таком пустяке, как сообщить свое настоящее имя, о чем вообще можно говорить в столь серьезном деле, как ваше. Между нами, мне и так не слишком улыбается встревать в сложные отношения между дочерью и ее родителями. С другой стороны, я, естественно, не могу не питать искренней симпатии к добропорядочному либералу, сподвижнику Франклина Рузвельта, озабоченному тем, как помочь своей стране.
