Вторая тетрадка имеет условное название БордОровый Коленкор, и с ней немного попроще, потому что она — мужчина. Кроме того, всё, выблеванное (иначе, увы, не скажешь… в данный момент) из неё, будет напечатано особым, отличным ото всего шрифтом. Главным героем Бородорового Коленкора является некто Макс, пишущий данное произведение (всю совокупность со всеми Девочками), имеющий некоторое отношение ко мне лично и до некоторой степени являющийся мной, но глазами другого меня, чем тот, которым я являюсь со своей точки зрения.
Можно сказать, что Макс для меня — последняя попытка другого себя, предпринятая, что особенно важно, безо всякой связи с требованиями «окружающей» реальности, потому что она бессловесна и требовать ничего не может как у меня, так и даже у Макса, хотя пизды получил именно он, а не я. Во многом, он получил пизды потому, что когда в своё время пизды получил я, Макс предавался радостям секса ради секса с девочкой, которая в конце концов его полюбила, и слишком часто смотрели они в то лето, о котором я говорю, видеофильмы и слишком часто же пили белый вермут и баночки с девятиградусными хвостами излишних же петушков.
Можно сказать и так. Макс для меня — это чтоб посмеяться… неизвестно кому. Неизвестно кому посмеяться — как в страдательном, так и в действительном. В залог предлагаю жилетку Девочки. (Здесь и далее под Девочкой следует понимать Тетрадку. Прописные буквы обладают вышеозначенной силой, маленькие — увы.)
Когда мне было четыре года, я как-то залез в утреннюю постель к своей тёте и её мужу дяде Серёже, и они спросили, есть ли у меня девиз. Я честно признался, что не знаю, что такое девиз. Когда оное недоразумение разъяснилось, я сказал, что, конечно же, есть и немедленно его возгласил: «Вперёд — навстречу приключениям!»
……………………………………………………………………………
(Тетрадка Девочка)
Безусловно возможен и следующий вариант рассмотрения. Некий уже не то, чтоб молодой человек, но именно что мужчина в полном расцвете сил и в возрасте осознания Христом, кто на самом деле он есмь, ушёл от жены, сами отношения с коей вплоть до самого их возникновения, и даже некоторое время после, казались ему идеалом после того, что он пережил уже по-любому множество лет назад (а теперь уж и вовсе), — так вот, ушёл от жены, которая есмь однозначно замечательный человек; одновременно с уходом из семьи потерял работу в не самой левой программе на центральном TV; работу, исправно создающую иллюзию социальной полноценности в течение почти целого года; снял комнату в квартире, принадлежащей некоему божьему одуванчику по имени Галина Петровна; снял комнату уж чуть не после чуть не решимости уж всё же вернуться назад, к жене, но в последний момент доверившись странному, но отчётливому внутреннему голосу, впервые прозвучавшему в сортире у некой девушки, некогда и познакомившей его со своей подругой (тоже божьим одуванчиком, но совсем по другому поводу, чем Галина Петровна), ставшей через семь лет его законной супругой, от которой теперь он, значит, ушёл, — так вот, ушедший от неё человек тридцати лет; ушедший и не вернувшийся к ней под воздействием внутреннего голоса, всё время скандировавшего «Сопротивляйся! Сопротивляйся! Сопротивляйся!»; ушедший и бросивший вместе с женой рыжую кошку по кличке Василиса, которую сам же и притащил в бытность её котёнком, принципиально не спросив разрешения у супруги по имени
