Про «духов», которые могут утащить уже прямо отсюда, слышать странно, но в целом понятно. Не очень понятно, как и зачем будут «обувать» свои. И непонимание это, видно, читается по нашим лицам.
Тут майор начинает заводиться:
— Не дай бог, сука, у кого-то что-то отберут из обмундирования! Пойдете поссать — это вон в том железном ангаре — идите вдвоем с кем-нибудь. И за мешками своими смотрите — за казенное имущество отвечаете головой! Не довезете до бригады — звиздец вам там будет!
Насыщенность этого текста непонятными нам смыслами настолько велика, что граничит с бессмыслицей. Почему и зачем кто-то должен у нас что-то отбирать? Почему поссать нельзя индивидуально? И откуда исходит угроза нашим мешкам?
Но додумать об этом мы не успеваем. В это время что-то с шуршанием пролетает над палаткой. С одной стороны, судя по звуку, высоко, но с другой — как будто прямо у нас над головами. Потом еще и еще. От этого звука хочется как минимум пригнуться. Но майор наш стоит прямо, стоим и мы… Хотя в том, что это артиллерийские снаряды, уже никто не сомневается. Но, судя по его спокойствию и отсутствию звука разрывов, обстреливают не нас, а мы. Вот это «мы» как-то очень естественно возникает в голове.
Все же не зря мы три месяца каждый день думали об этом. Ну, не то чтобы прям думали, но помнили постоянно, что у нас впереди. И потому так сравнительно легко внутренне «ощутили» себя частью воюющей армии. Хотя спокойнее-то от этого не стало. Как и от всего сказанного майором, который, решив, что достаточно нас застращал, на время удаляется из палатки. При этом хоть как-то отреагировать на шуршание в небе он даже не подумал — как будто и не слышал ничего.
Причина его беспокойства по поводу наших хождений и сбережения казенного имущества выяснилась очень скоро. Та же палатка, те же мы вдоль коек. Только на улице стемнело. Кто-то из наших уже без панамы. Кто-то — с бланшем под глазом. А у кого-то из всего содержимого вещмешка остался только тонкий ремешок, тренчик, которым он был перетянут. Самыми популярными объектами охоты стали сапоги, береты, шапки и шинели.
И вот майор отчитывает кого-то и стращает тем, что ночь тому предстоит провести в яме с хлоркой:
— Потому что ты, бл…дь, не солдат, ты преступник! Ты просрал казенное имущество!
Так, а ведь я уже где-то слышал это… Где ж это было?
Вспомнил! Апрель, нас только привезли в учебку, ночь мы провели в клубе части, и ночью же с кого-то из парней сняли гражданку. И точно такими же словами, с такими же оборотами нас распекал тогда точно такой же майор. Уж не этот ли? Понятно. Значит, декорации меняются — пьеса та же… Интересно, все остальное здесь тоже «так же»? Да нет, не может быть. Вот доедем завтра до бригады, уж там-то все наладится…
