Я с наслаждением потянулся и сел, осматриваясь и оценивая помещение, в котором пребывал. Комнатка казалась довольно уютной, не смотря на невеликие размеры; в правой от меня стене находилось большое двустворчатое окно, через которое вливался пасмурно-медовый свет, отчего всё окружавшее пространство казалось слегка нереальным.
Помимо кровати, на которой я восседал, в комнатке из всей мебели находились лишь стул с высокой спинкой и овальный столик. Из приоткрытого окна доносился приглушенный грохот, курсирующего по этому "Городу Тишины", трамвая да слабый ветерок слегка шевелил прозрачные занавески.
Скрипнула дверь, впуская внутрь толстячка доктора в светлом халате и в поблескивающих очках.
- Проснулся. - Безо всякого выражения констатировал он, садясь на стул. - Поднимите рубашку.
Я молча повиновался, задирая больничную рубаху так, чтобы Вольфштайну лучше было видно в таком скупом освещении.
- Не беспокойтесь. - Сказал он, будто прочитав мои мысли. - Мне всё прекрасно видно.
Я скосил глаза вниз, пытаясь разглядеть результаты операции, но с такого угла обзора мало что можно было рассмотреть.
- Ну что ж. - Промолвил доктор после нескольких минут осмотра. - Всё в полном порядке. Постепенно жизнь вернется к вам вместе с чувствительностью и болью. А пока вам прописан постельный режим.
- А как это понять: жизнь вернётся? - Спросил я, услышав такую странную фразу.
Вольфштайн усмехнулся:
- А вы что думаете, после таких страшных ран обычный неразвитый человек может выжить? Да еще и разгуливать по улицам с собственными внутренностями в охапку?
- Неразвитый? - Переспросил я. - Что это значит?
- Слишком много вопросов разом. - Ответил доктор, вздыхая. И тут же внезапно спросил:
- Насколько вы используете свой мозг?
- В каком смысле?
- В самом прямом, голубчик. Я так считаю, что процентов на пять-семь, максимум. Как и подавляющее большинство разумных существ. Стоит кому-то научиться использовать чуть большие резервы своего мозга, как в глазах других он начинает казаться высшим существом, хотя им и самим доступно это.
- Ну а как же я тогда выжил? - Спросил я, когда в разговоре появилась пауза.
- Всё благодаря вашему кольцу. - Ответил Вольфштайн вставая. - Не потеряйте его, оно вам ещё пригодится.
Я автоматически взглянул на кисть своей правой руки и в удивлении почувствовал, как у меня округляются глаза, а брови полезли на лоб. Перстень стал видимым! Он обрел форму и теперь находился на моём пальце в виде массивного золотого ободка с утолщением под угольно-черный камень и с непонятной гравировкой в виде миниатюрных сцен с людьми и животными, переплетающихся с письменами в виде вязи и рун.
