— Марийка!
Не забыл еще? — она сверкнула белыми зубами.
— Разве такое забудешь! — он взял ее за руку. — Как ты здесь очутилась?
— К тебе приехала. Не прогонишь?
— Что ты!
— А я, признаться, боялась. Думала, после всего — видеть не захочешь…
Он вспомнил Швейка и погрустнел.
— Пойдем.
Они вышли на улицу:
— Ты где остановилась?
— Нигде. Чемодан на вокзале.
— А как меня нашла? Откуда адрес узнала?
— Я ж колдунья — забыл?
Они опять встретились глазами, и он увидел в них веселые огоньки.
— Нет, правда?
Она засмеялась.
— Тоня написала. С почты.
— Куда написала?
— В Полтаву. Я ведь оттуда приехала.
— Отчаянное ты существо!
Он повел ее в женское общежитие, договорился насчет койки на несколько дней. Потом поехали на вокзал за чемоданом.
По дороге она рассказала о себе. Сиплый был мужем ее старшей сестры. Уговорили приехать к ним в поселок. А как приехала, поняла, зачем она им понадобилась — нужна была приманка для таких вот юнцов — их Зеленый приводил. Хотела тут же уехать, но Сиплый запугал, пригрозил убить. Она знала, он может. Какое-то время терпела, подпаивала новичков, сулила счастье за картами… Потом спивались они.
А вот как тебя увидела, сердце оборвалось. Неужто и этого… Нет, думаю, не дам… Предупреждала тебя, а ты но понял… Стал ходить. Тогда решилась. Пошла рассказала все…
— Не боялась?
— Боялась. А за тебя еще больше боялась.
Она прикоснулась к его руке, и он увидел счастье в ее глазах — оттого, что живой, что рядом, что можно рукой дотронуться.
Потом они долго бродили по городу, сидели под чинарами на берегу Анхора.
А ты все писем ждешь? — вдруг спросила она.
— Нет, Марийка. Не жду больше.
— Ждешь… Я же вижу… — Она вздохнула. — Всю жизнь ждать будешь. Уж такой ты уродился, что с тобой поделаешь…
Она смотрела на воду, по которой плыли большие желтые листья, а когда подняла голову, он увидел в глазах ее слезы.
И чего я в тебе нашла? — Она вглядывалась в него, будто пыталась найти разгадку. — Бог его знает… А вот не могу, присохла… — И вдруг сказала: — Хочешь останусь? Хорошей женой тебе буду…
Он привлек к себе ее голову и вдруг почувствовал, как она задрожала вся — то ли от счастья, то ли от горя — он не знал.
Они сняли маленькую комнату недалеко от института, — с земляным полом, с крошечным оконцем, выходящим в узкий проулок между двумя высокими глиняными дувалами.
Марийка устроилась регистратором в поликлинику. И Лукьянов начал работать помощником следователя, перевелся на вечернее отделение.
