. — Кажется, есть.
— Найди, пожалуйста… И телефон, если имеется.
Она ушла в комнату Димы, долго перебирала там что-то, наконец вышла с записной книжкой в руках.
— Вот: Елисеева Люда.
Он переписал адрес и телефон, заодно записал московский адрес клиники, где работал Андрей.
Ты говорила, что Андрей по телефону сказал тебе: «Это все плоды твоего воспитания». Что это значит? Он что — не занимался воспитанием сына?
— Занимался… между делом. Главное — дело. Институт, клиника, диссертация… Он же человек цели. Поставил себе цель: в тридцать лет — кандидатская степень и машина. К тридцати годам была и степень и машина. Это была программа минимум. Затем — взялся за максимум. В сорок — докторская и дача у моря… Дача, как видишь, есть. Докторская будет на днях… Но чего это стоило! С утра — лекции, днем — консультации, вечером — рукопись. Он же хороший специалист, без дураков, к нему со всех сторон обращаются, казалось бы, одного этого достаточно. Так нет же — лекции не только в институте, еще и в обществе «Знание», консультации не только в своей клинике, но и в платной, и при этом работу пишет… Все успевает, все ему дается… Не давалось только одно… — она замолчала, задумалась. Лукьянов не торопил ее. — Он так и не заметил, как вырос сын, стал личностью — со своими взглядами, принципами… А когда заметил, удивился — откуда? Он забыл, что у меня было много свободного времени, уроки музыки занимали у меня всего пятнадцать-двадцать часов в неделю, все остальное время я проводила с Димой. Мы стали с ним друзьями, он все мне поверял, у него не было от меня тайн, я знала его мечты, мысли, поступки… Мы читали одни и те же книги, ходили вместе в театры, на концерты, я приобщила его к музыке, он полюбил ее. Я старалась, чтобы он вырос честным, добрым… Не знаю, может быть, я что-то не так делала, но всегда была убеждена в одном — подлости он не совершит никогда…
— Андрей не одобрял этого?
— Он иронизировал над нашей дружбой, считал, что все это сантименты. Главное — закалять волю, быть сильным, устремленным, иначе тебя сомнут. Его любимый афоризм — ясная голова, железное сердце, крепкие зубы.
— Ясная голова? Что ж, это совсем неплохо, — сказал Лукьянов.
— Неплохо, — согласилась она. — Меня не устраивало железное сердце. Я хотела, чтобы у Димы было чуткое сердце.
— Ты, кажется, добилась этого.
— Кажется. Но вот этого он мне и простить не может… — она встала, подошла к окну, остановилась там, по-прежнему зябко кутаясь в шаль. — Видимо, он считает, что во всем случившемся виновата излишняя чувствительность Димы… И знаешь, временами мне начинает казаться, что в чем-то он прав…
