— Да охранит ваш путь Богиня.
— Да охранит Она и твою дорогу, — сильный, не смотря на преклонные годы, звучный голос, — Поднимись, мальчик, к чему церемонии.
Угу. А не исполни я хоть один пункт из этих церемоний, вы бы первый мне недовольство выразили. В предельно доступной форме, плетью поперёк хребта. Поднимаюсь на ноги, наконец-то встречаю взгляд своего файха. Предводитель Каракалов уже стар. Длиннющая, петлями раскинувшаяся по полу коса почти совсем седая, смуглая кожа сплошь изрезана морщинами. Но худое тело ещё крепко, а узкие глаза ясны и светятся умом.
— Согласишься ли разделить со мной трапезу?
— Благодарю за честь.
Это тоже традиция. Вернувшегося даже после недолгого отсутствия этха первым делом приглашают к столу. На случай, если в его обличье в дом пришёл злой дух, из тех, что не могут есть человеческую пищу.
Джалэнай хлопнул в ладоши. Из-за занавески выпорхнули несколько девушек в халатах с яркой вышивкой — его незамужние дочери и внучки, засуетились, расставляя на низком столике блюда и кувшины. Закончив, так же бесшумно исчезли.
— Какие вести ты принёс мне? — Без обиняков спросил файх, как только мы окончили трапезу. Ну да, без веской причины я в Степи не появляюсь. Джалэнай через меня получает информацию о мире за пределами Степи (я, однако, не такая сволочь, чтобы рассказывать этха об оружии и обороне). Он, кажется, единственный файх, кого это всерьёз интересует. И, самое приятное, заинтересовало без моего влияния.
— Неясные. — Если верить словам того мальчишки в последнее время не происходило ничего экстраординарного ни в роду Каракала, ни у его соседей. Никаких побегов, исчезновений, таинственных смертей. Жизнь шла своим чередом. — В землях Астэ мне довелось встретить двух этха, преступивших Закон. В одежде жителей Альянса и с бесцветными глазами.
Джалэнай еле заметно вздрогнул.
— Ты уверен?
— У обоих были ожоги на месте кланового знака. И волосы расплетены. Я убил их.
— Кому они служили? Расскажи подробно, с самого начала.
Рассказываю. Джалэнай хмурится, покусывает мундштук длинной, затейливо выгнутой трубки. Она давно погасла, но файх не обращает на это внимания. Слушает, не перебивая.
— Я не знаю, кто это мог быть. В роду Каракала за последние годы не пропало ни одного человека. Никто не пытался уйти или нарушить Закон.
И за то и за другое наказание одно — смерть. Этха не терпят отступников. Возможно, не самый верный путь, но степняки сейчас, пожалуй, единственный народ, который не затронула пропитавшая все остальные гниль вседозволенности. Есть деяния, которые нормальный этха никогда не совершит.
