До мест, где сейчас должны кочевать Каракалы, было не меньше пяти дней пути, но это меня мало беспокоило. Никогда не подводившая память услужливо приводила к колодцам и мелким, обречённым вскоре пересохнуть ручейкам.
Люди не попадались. Встретить их здесь возможно, только если специально искать. И то, смотря как искать. Чужак имеет все шансы заблудиться.
Мне было прекрасно известно, куда сейчас направляется мой род и оставалось лишь следовать к их обычным пастбищам. И размышлять. На сей раз просто для себя.
Успокаивать душу стихотворными строчками у костра и бесконечными напевами без слов, смотреть на низкие, огромные звёзды, слушать шелест трав и беседовать с миром. Не бояться и не гадать. Пусть всё идёт своим чередом.
* * *
Ранним утром из ворот Серого Замка выехал на юго-восток отряд из тридцати воинов. Предстояло очередное патрулирование границы. Тяжёлая, опасная, но вполне заурядная работа, которую Альрэна теперь должна была исполнять наравне с родителями. Белка с самого детства знала, что рождена для битвы, а воины уже сейчас беспрекословно признавали её своим командиром. И никогда не роптали на приказы, а уж тем более просьбы.
Ни Сорана, ни Рениан юную предводительницу не провожали, а потому на то, что один из солдат на удивление неловко держится в седле, никто не обратил внимания.
* * *
Ваэй заметил чужака ещё издали. Всадник на непривычной лошади — высокий массивный жеребец из тех, на которых в степи никто не ездит. Юноша на всякий случай взялся за лук. Незнакомец остановил коня и поднял руку в приветственном жесте.
Ваэй взмахнул свободной рукой, предлагая подъехать поближе. Всадник, в отличие от коня, оказался худым и непримечательным. Молодой парень в потрёпанной астайской одежде и без видимого оружия. Не похож на этха, но родовой рисунок на лице отчётливо виден.
Разглядев, наконец, кто это, юноша вздрогнул и торопливо отвел глаза. Убрал лук, машинально потёр украшенную клановой татуировкой щёку, отгоняя зло.
— Да хранит Богиня твой путь! — приветственно произнёс он, глядя в землю. Яаттая, якшающегося с чужими выродка, в роду Каракала не любили и побаивались. Считалось, что он приносит неудачи и даже может наслать болезнь.
— Да хранит она и твою дорогу. — Колкий, насмешливый взгляд, казалось, чувствовался кожей. Поговаривали, его мать была травяной танцовщицей, а то и серой ведьмой. Отсюда и бледная кожа, и глаза, посмотрев в которые можно было, как утверждали женщины, лишиться разума, а то и души.
