Он давно понял этот бесхитростный закон. Закон инерции. Он заметил также, что чем тяжелее и массивнее некое тело, тем тяжелее его сдвинуть с места, но стоит ему придать инерции, как поддерживать его в состоянии движения – проще простого. Но стоит ему остановиться, а если ещё и в вязкой субстанции, в грязи или патоке… Нет! Нельзя останавливать тело. Остановка – всё та же смерть. Потом сдвинуть его снова с места может и не хватить сил, а, если и хватит, то потребуется их изрядное количество. Нужно поддерживать тело в движении! Зато, чем массивнее тело, тем сокрушительнее оно. Оно способно снести любые преграды на своём пути; не остановит его ни бетонная стена, ни топкое болото, ни любые другие заградительные редуты. Он снесёт их играючи, но нужна инерция!
– Я снова к тебе за советами, Джонатан. – едва погрузившись в глубокий сон, то, что было Антоном-вне-его-тела обратилось к тому, что было вне-телесным Джонатаном Чайкой. Они оба пребывали в нигде и вне времени. Они просто пребывали в состоянии осознания собственного существования.
Знакомый и очень желанный голос ответил:
– Я всегда рядом, Ник, и всегда рад тебе помочь. Что бы ты хотел спросить в этот раз?
– …Когда я начинаю останавливаться, когда я начинаю скучать, Джонатан, я чувствую, что опускаются руки. Что “миг” трансформируется в “вечность”, что моё “хорошо” начинает ослабевать, и становится всё труднее и труднее только лишь силой мысли совладать с круто наклоняющимся в сторону ненавистной двери скользким полом. – в том, что можно было бы назвать “голосом” Ника чувствовалось некая встревоженность. – А ещё, чем меньше движения, друг, тем всё больше мне кажется, что этот пол ещё и хорошенько промаслен. Трудно становится устоять, чтобы не начать сползать вниз. Я хочу картинку, Джонатан, так будет проще объяснить.
Ник сощурил глаза от ярко засветившего солнца. Они с чайкой находились всё на том же живописном, залитом солнцем утёсе. Он приподнялся из сидячего положения. Ноги его затекли, и встать во весь рост поначалу оказалось не так-то и просто. Онемевшие от долгого сидения, – пока Ник получал от Джонатана столь бесценные уроки, ноги покалывало. Ник стоял, пошатываясь, и превозмогая ощущение, что вот-вот рухнет наземь, не сумев перебороть неприятное ощущение в ногах, похожее на онемение. Чайка, сидевшая на краешке утёса, распрямила крылья.
– Ты прав, Ник. Описывать собственные ощущения и переживания куда удобнее и нагляднее, пребывая в физической реальности, её законах, да и с помощью тел, будучи закованными в них. – проговорил Джонатан, проделавший несколько шагов по кромке утёса с расправленными крыльями. – Признаться, пока мы с тобой сидели, мои крылья тоже порядком атрофировались. А это не есть хорошо! – заключил Джонатан. Спустя недолгую паузу, он продолжил:
