Лицо Ника расплылось в улыбке. Любовь слепила его словно солнце в зените. Слепила так, что чуть ли ни больно было смотреть на это Высшее существо, которое… Которое теперь было неотделимо и от сущности самого Ника. Он, замерев в кресле и ещё даже не отстегнув ремни, не мог свести с неё глаз. На уровне головы она опёрлась локтём правой руки о дверной проём, и, игриво склонив голову, положила щёку на ладошку. Локоны её шелковистых, длинных, светлых с золотистым оттенком волос водопадом струились по плечам, спадая и едва прикрывая обнажённую грудь. Из всей одежды на ней были лишь коротенькие джинсовые шортики, даже не застёгнутые на верхнюю пуговицу. Глядя на Ника, в очередной раз, впрочем, как и ежедневно потерявшего дар речи при виде её и не сводящего с неё взора, Любовь задорно расхохоталась своим звонко-детским, точно ангельским, смехом. Ник сидел в кабине высокоплана словно парализованный ещё с минуту, прежде чем её чары немного ослабели, и он сумел-таки отстегнуться и спрыгнуть из кабины на землю. Начинался новый день.
…Тогда ещё Антон не был знаком с Джонатаном. К своим 23-ём годам он потихоньку начинал ненавидеть свою повседневную жизнь, но вместо того, чтобы безвольно и бессмысленно на неё ополчаться, бездейственно её презирать, он выбрал иной путь: делать. И выбора этого оказалось достаточно, чтобы первые проблески света забрезжили в конце тоннеля. Работал он инженером в области информационных технологий. Сама даже формулировка рода его деятельности, название его профессии уже вызывали у него некоторое отвращение. Но жизнь есть жизнь, и до определённого возраста в современной действительности подростки едва ли способны в полной мере самостоятельно принимать какие-то ключевые решения, которые потом коренным образом влияют на их судьбы. Но в каждом, конечно же, живёт Чайка, и в определённый момент, словно из-за ширмы, она начинает потихоньку выглядывать из-за самых потаённых уголков души каждого человеческого существа. Но, конечно же, чтобы не напугать бедолагу, который того и гляди подумает, что он «двинулся рассудком», сразу целиком Чайка никогда не показывается, а лишь по чуть-чуть выглядывает, изучая реакцию её земной проекции.
В то утро, в метро, где-то между станцией Ленинский проспект и Новые черёмушки, Антон ещё не знал, что это Джонатан, «выглянув» откуда-то с задворок его души, подбросил ему идею, которая в корне изменила его жизнь, и которая привела его к тому, чего он так страстно и долго желал. В то утро, впрочем, как и на протяжении последних нескольких лет, мысли его были заняты тем, как бы уже, наконец, распрощаться с ненавистной работой по найму. Он не любил свою работу, хоть она и была достаточно непыльной, высокооплачиваемой и престижной. Да, она приносила деньги, но эти деньги, в конечном счёте, приносили в значительной степени меньше удовольствия, но затрачивать какого-то внутреннего ресурса, эмоциональных сил Антону требовалось непропорционально больше. Это-то и не позволяло ему в полной мере быть удовлетворённым своим тогдашним положением, и он всячески желал его изменить. Под монотонный стук вагонных колёс, в голове у него промелькнуло: «Мне нужна свобода. Свобода от привязанности к
