— Да! — подтвердил Антуан. — Но префекта сейчас нет в Париже! На то был и расчет! Через две недели он вернется, и отец все уладит, но если сейчас они меня сцапают, то за неделю отправят на тот свет. Помощник префекта туп, как ослиная задница! Господи, помилуй! Я не хочу на гильотину!
Огюст содрогнулся:
— Ты думаешь… даже так? Но не без суда же! А ведь ты невиновен!
Модюи глянул на него и вдруг истерически расхохотался:
— А! Суд! Невиновен… Да-да! А Пишегрю[5], по-твоему, был виновен? Однако его не судили, а просто удавили в тюрьме! А герцог Энгиенский[6]? Генерал и герцог! А я кто? Букашка, с которой не станут и возиться! Может, меня и до тюрьмы не доведут, а пристрелят по дороге! Они же… О, что это?! Ты слышишь?!
С улицы отчетливо донесся приближающийся конский топот. Антуан побледнел еще сильнее и вдруг кинулся на колени перед своим другом.
— Огюст, не открывай им, заклинаю тебя! — задыхаясь, шептал он. — Вспомни, что сам недавно погибал, не дай им убить меня! Именем божьим, душой твоих отца и матери, умоляю, не открывай!
— Встань, черт возьми! — закричал Рикар, вскакивая с табурета. — Встань, не будь девицей! Помоги мне подняться в мою комнату. Оттуда видна вся улица. Ну! Скорее! Они уже здесь.
Действительно, едва молодые люди вошли в комнату, снизу раздался повелительный стук и низкий мужской голос прокричал:
— Отворите!
— Почему они сразу стучат в этот дом? — хрипло прошептал Антуан.
— Потому, что он крайний, — ответил Огюст и, подхватив свой костыль, подошел к окну.
Перед дверью домика он увидел пятерых спешившихся жандармов и какого-то человечка в поношенной одежде, который вертелся вокруг них и стрекотал:
— Я слышал, господа, слышал, я живу напротив. Он точно стучался в этот дом!
— Так! — подумал Рикар, ощутив в горле что-то холодное и липкое. — Кажется, скверно…
— Конец! — как эхо его мыслей, простонал сзади Антуан.
— Не торчи у окна! — прошептал ему Огюст. — С твоим-то ростом! К стене встань…
И, возвысив голос, крикнул в окно:
— Вам что тут надо? Хозяев нет!
— Откройте нам, мсье! — прокричал, задрав голову, жандармский офицер.
— На кой черт я буду вам открывать? И кто вы такие?
Говоря это, Огюст выдвинул свободной рукой ящик стола, вытащил оттуда коробку и раскрыл ее. В коробке лежали его пистолеты — подарок полковника Шенье. Оба пистолета были заряжены.
— Мы — государственная полиция! — прокричал снизу жандармский офицер. — Именем закона! В вашем доме — государственный преступник!
