Он хотел сохранить тайну — значит, встреча значила для него много.
— Прокатил его по окрестностям, — невинно продолжал он. — Даже не думал, что Голливуд так изменился.
— Неужели?
— Еще бы! Невозможно узнать. Сразу и не скажешь, в чем отличие, но изменился совершенно. Будто новый город на старом месте. — Он помолчал и добавил: — Я даже не представлял, насколько изменился.
— А что за знакомый? — отважилась поинтересоваться я.
— Старый приятель, — неопределенно ответил Стар. — Напоминание о былом.
Уайли по моей просьбе уже пытался незаметно расспросить о незнакомке. Увядшая звезда, завидев поблизости Уайли, оживилась и усадила его рядом. Нет, с девушкой она не знакома — приятельница каких-то друзей, даже пришедший с ней кавалер толком ничего не знал…
А теперь мы со Старом танцевали под чудесное «Я на качелях» Гленна Миллера. Толпа частично рассеялась, танцевать стало свободнее, однако зал выглядел безжизненным — более тусклым и одиноким, чем до ухода Кэтлин. Мне, как и Стару, казалось, что она унесла с собой все — включая пронзительную боль, не отпускавшую меня раньше, — оставив бальный зал опустелым и сонным. Все кончилось, и я просто танцевала с усталым человеком, который рассказывал мне, как изменился Лос-Анджелес.
На следующий день, после полудня, они встретились — два незнакомца в чужой стране. Ночь минула, исчезла и та женщина, которую он вел в танце: с террасы к Стару спустилась дымчатая розово-голубая шляпка с легкой вуалью. Стар тоже был не тот — в коричневом костюме с черным галстуком он выглядел более осязаемым, чем вчера в официальном смокинге или тогда, в ночь землетрясения, когда во тьме возникли лишь его лицо и голос.
Он первым узнал в ней ту, прежнюю: сливочная кожа на висках и волны переливчатых, неярко-каштановых волос все также напоминали Минну. И объятие, случись ему протянуть руку, было бы привычным — она уже была ему знакома: и мягкий пушок на затылке, и линия спины, и дыхание, и уголки глаз, и ткань платья.
— Вы ждали здесь всю ночь? — прошелестел тихий голос.
— Не сходил с места. Даже не пошевелился.
Впрочем, затруднение оставалось все то же — им некуда было идти.
— Не выпить ли чаю? — предложила Кэтлин. — Где-нибудь, где вас не знают.
— Можно подумать, что у кого-то из нас дурная репутация.
— И вправду, — засмеялась она.
— Поедем на берег. Я как-то был в ресторане, где за мной погнался дрессированный морской лев.
— Неужели он и чай готовит?
— Ну, он ведь дрессированный. И к тому же не говорящий — дрессировка так далеко не зашла. Что же вы все-таки пытаетесь скрыть?
