— Мне очень нужно вас увидеть, на пять минут.
— Предложить сняться в кино?
— Нет, об этом я не думал.
Повисла длинная пауза — он даже решил, что девушка обиделась.
— Где с вами встретиться? — вдруг спросила она.
— Здесь? Или приехать к вам?
— Нет, где-нибудь на улице.
Стар вдруг растерялся. Дома, в ресторане… Где люди встречаются? Дом свиданий? Коктейль-бар?
— Я приду в девять, — добавила она.
— Я не могу, к сожалению.
— Значит, забудьте.
— Тогда хорошо, в девять, но можно ближе к студии? На бульваре Уилшир есть закусочная…
Было без четверти шесть. В приемной ждали двое посетителей, встречу с которыми Стар откладывал день за днем: к этому часу накапливалось утомление, а дело было не таким важным, чтобы себя пересиливать, но и не таким мелким, чтобы вовсе отказаться от разговора. В очередной раз передвинув встречу, Стар посидел недвижно за столом, думая о России — не столько о самой стране, сколько о фильме на русском материале, который сейчас поглотит безысходные полчаса его времени. Он знал, что Россия богата сюжетами — даже если не считать главного из них, — и по его указанию целая бригада сценаристов и историков разрабатывала тему уже год, однако ни один сюжет не давал желаемого тона. Стар видел явную параллель с историей первых тринадцати штатов Америки — а в сюжете то и дело всплывали ненужные мотивы, грозящие лишними осложнениями. Он не собирался очернять Россию и честно хотел остаться к ней справедливым, но фильм при этом неотвратимо превращался в головную боль.
— Мистер Стар, к вам мистер Драммон, мистер Кирстофф и миссис Корнхилл по поводу русской картины.
— Хорошо, пусть войдут.
По окончании встречи, с полседьмого до полвосьмого, он просматривал рабочий материал, отснятый после обеда. Если бы не свидание с девушкой, он провел бы остаток времени в проекционном зале или звуковой лаборатории, но из-за землетрясения ночь выдалась тяжелой, и Стар решил пойти поужинать. В приемной он наткнулся на Пита Завраса с забинтованной рукой на перевязи.
— Вы — Эсхил и Еврипид кинематографа, — просто сказал оператор. — И еще Аристофан и Менандр.
Он поклонился.
— Кто это? — улыбнулся Стар.
— Мои соотечественники.
— Я не знал, что в Греции снимают кино.
— Смеетесь, Монро. Я хотел сказать, вам никто в подметки не годится. Вы меня спасли, стопроцентно.
— Как самочувствие?
— Рука — пустяки: ощущение, как от поцелуйчиков по коже. Ради такого исхода стоило и прыгнуть.
— А почему именно здесь?
— Здесь дельфийский оракул. Эдип, разгадавший загадку. Добраться бы до того подлеца, который пустил сплетню…
