— По графику сценарий идет в производство через две недели, считая от субботы, — начал Стар. — Я бы сказал, что выглядит он прилично, изменения пошли на пользу.
Рейнмунд и оба сценариста обменялись победным взглядом.
— С одной оговоркой, — продолжил Стар. — Я не вижу смысла делать по нему фильм, поэтому решил отказаться от проекта.
На миг повисла внезапная тишина, затем понеслись невнятные возражения и потрясенные вопросы.
— Вы не виноваты, — заверил собравшихся Стар. — Я просто считал сюжет более интересным, чем он получился в сценарии. Вот и все. — Помолчав, Стар с сожалением взглянул на Рейнмунда. — Текст слишком плох. А ведь пьеса великолепна, мы отдали за нее пятьдесят тысяч.
— А что не так со сценарием, Монро? — напрямик спросил Брока.
— Вряд ли стоит вдаваться в подробности.
Рейнмунд и Уайли Уайт лихорадочно обдумывали, как это отразится на их карьере. В нынешнем году за Рейнмундом два фильма уже числились, а Уайли Уайту для возвращения в кино нужно было появиться в титрах хотя бы раз. Маленькие, глубоко посаженные — словно вдавленные в череп — глазки Джейн Мелони пристально наблюдали за Старом.
— Может, все-таки объясните? — вмешался Рейнмунд. — Оплеуха-то немалая, Монро.
— Я просто не стал бы приглашать в картину Маргарет Саллаван, — ответил Стар. — Или Колмана. Отговорил бы их сниматься.
— Монро! — взмолился Уайли Уайт. — Скажите — что не так? Сцены? Диалоги? Юмор? Композиция?
Стар взял со стола папку с текстом и разжал пальцы — словно сценарий самым буквальным образом был неподъемной ношей.
— Мне не нравятся персонажи. Меня к ним не тянет, я предпочел бы обходить их стороной.
Рейнмунд, все еще обеспокоенный, улыбнулся.
— Да уж, обвинение не из слабых. Мне казалось, что персонажи-то и неплохи.
— И я так думал, — подтвердил Брока. — Эмма, например, хороша.
— Правда? — бросил Стар. — А я даже не верю, что она живая. Дочитал до конца — только и хотелось спросить: «Ну и что?»
— Можно ведь что-то сделать, — предположил Рейнмунд. — Конечно, для нас тут мало приятного. Порядок сцен ровно тот, о каком мы договаривались…
— Зато история совершенно другая, — бросил Стар. — Я не устаю повторять: для меня главное — настрой фильма, его-то я определяю в первую очередь. Можно менять что угодно, но как только решение принято — каждая реплика и каждый жест должны работать на выбранную цель. У нынешнего сценария поменялся настрой. Пьеса была светлой и сияющей, радостной. В сценарии — одни сомнения и метания. Героиня порывает с героем из-за пустяков, и также беспричинно их роман возобновляется. После первого эпизода уже не интересно, увидятся ли они вновь.
