— Не переживай за меня. Я сама могу о себе позаботиться и о тебе тоже. — Анна улыбнулась уверенной улыбкой и еще раз поцеловала отца, в глубине души уже не так уверенная в том, что говорила.
Роб кинул в огонь клочки пергамента и стал пристально наблюдать, как они превращаются в черные хлопья пепла, исчезая в небытии. Если бы можно было так же просто вычеркнуть из головы мысли, исторгнуть их из этого мира.
У него за спиной, в главном зале «Трех колокольчиков», привычно толпились постояльцы: напивались — тихо или буйно, спускали деньги за карточным столом и лапали служанок, за что получали по физиономии. В воздухе витали запахи жареного лука, дешевой говядины, пролитого эля и мокрой шерсти, мешаясь с едким дымом затопленного очага.
Но Роб ничего этого не замечал — все отдалилось, как птичье пение в голубой выси. Он сидел, сжимая руками подлокотники кресла, и молча смотрел на обугленные остатки послания Уолсингема.
Госсекретарь получил новую информацию о предателе — человеке, который хотел, прикрываясь театром, заработать на передаче сведений испанцам. Это был Том Олвик.
Отец Анны собственной персоной. И Робу поручалось отыскать улики, которые навсегда разрушат его жизнь и приведут предателя к заслуженной каре.
Роб откинулся в кресле и протянул ноги к огню, словно тот мог согреть его заледеневшее сердце. «Том, — подумал он. — Том, всегда такой приветливый и прозорливый, когда речь идет о пьесах, которые он продает публике. Он всегда знает, чего хотят зрители. Том в лучшем случае полупьяный и в последнее время все больше оставлявший свои дела Анне. Он действительно такой хороший актер, что за пьяными шутками может скрывать измену?»
Роб с силой потер подбородок. Конечно, Том мог и играть — любой, попавшийся в сети Уолсингема, должен быть искусным лгуном, иначе будет уничтожен. Но за свою жизнь Роб получил несколько горьких уроков и научился видеть суть вещей дальше того, что показывали миру другие люди. Он бы не смог без этого обойтись, работая на Уолсингема и трудясь на ниве писательства. Благодаря этой наблюдательности ему до сих пор удавалось остаться в живых.
Но Том не казался ни лжецом, ни актером. Да, безжалостный бизнесмен, но всегда справедливый к своим арендаторам и тем, кто на него работал. Давно успешный человек, теперь ищущий утешение в вине и эле из-за чересчур затянувшейся жизни.
Роб не верил, что он может быть шпионом. Значит, это кто-то из его окружения? Хорошо знакомый с его делами?
