Роб перехватил ее руку прежде, чем она коснулась его члена.
— Со мной все в полном порядке, — произнес он. Его голос звучал грубовато, и хватка тоже была неласковой. Анна почувствовала, что лучше не спорить, даже если ей и хотелось этого всем существом.
Он доставил ей такое удовольствие — позволил испытать самое сокровенное мгновение, какое она когда-либо чувствовала. Почему он не хочет, чтобы она сделала то же для него?
Почему он не хочет быть с ней целиком и полностью?
Но он, безусловно, прав, что сейчас это пресекает — чем бы «это» ни было.
Анна кивнула, и он медленно отпустил ее руку.
— Мне пора уходить, — сказала она. — Ты, кажется, хочешь побыть в одиночестве.
— Нет, Анна, не уходи. — Его голос стал теплее. — Я не хочу быть один. Не сейчас. Я просто...
Она кивнула. Иногда ей тоже не хватало слов, когда нежданные чувства заполоняли все ее существо и она не могла объяснить их даже себе самой. Вот как сейчас. И если бы они занялись любовью, это ухудшило бы все в тысячу раз.
А вдруг был бы ребенок? В браке она зачала лишь однажды, но почти сразу потеряла ребенка и больше ни разу не забеременела. Но с Робом могло быть иначе. Кто знает? Она не может сейчас рожать. Ей надо прятаться в своей скорлупе, даже если она хочет, чтобы он вытянул ее наружу.
Ее тело хранило память о его прикосновениях и по-прежнему мучительно его желало. Ей надо лучше управлять собой.
Роб заставил ее снова лечь на подушки, вернул на место шемизетку, заново завязал ленты. С закрытыми глазами она почувствовала, что он лег рядом и заключил ее в кольцо своих рук. Осторожно убрал со лба волосы и легко поцеловал в щеку.
— Засыпай, — прошептал он. — Побудь немного со мной. Здесь ты в полной безопасности.
Несмотря на открывшиеся сегодня обстоятельства, Анна чувствовала, что ей действительно ничего не угрожает. Она медленно погружалась в дрему и видела сны. Хотя и понимала, что они никогда не станут явью.
Роб разгладил ее сбившиеся волосы — они разметались по его груди, накрывая, как шелковистым плащом, — словно желал привязать ее к себе. Сделать своей навсегда, даже если она обнаружит всю ужасную правду.
Анна спокойно спала, уютно устроившись у него под боком. Она так идеально там умещалась, словно они были сотворены друг для друга. Ее дыхание мягко касалось его кожи, и она чуть улыбалась какому-то своему потаенному сну.
Во сне она казалась такой нежной и юной, ее лицо потеряло свою привычную настороженность, отражавшую тяготы жизни и понятную подозрительность. Он легонько провел по ее щеке тыльной стороной ладони и стал смотреть, как кожу заливает бледный румянец. Внезапно перед его глазами вспыхнула пасторальная картина одной поэмы.
