— Она ушла приблизительно в девять тридцать, — добавил швейцар.
— Вы не знаете цели её визита? — спросил инспектор.
— Могу догадаться, — ответил мистер Кертис.
— Тогда ничего не говорите, — прервал его мистер Марчмонт. — Не отвечайте ни на какие вопросы.
— Вы слишком скрытны, мистер Марчмонт, — сказал инспектор. — Мы не подозреваем молодую особу. Мы не спрашиваем, например, является ли она левшой.
Говоря это, он бросил хитрый взгляд на мистера Кертиса, и я увидел, что наш клиент внезапно смертельно побледнел, после чего инспектор быстро отвёл взгляд, как будто ничего не заметив.
— Расскажите нам ещё раз о тех итальянцах, — сказал он, обращаясь к швейцару. — Когда сюда прибыл первый из них?
— Приблизительно неделю назад, — был ответ. — С виду это был обычный мужчина — похож на шарманщика — и он вручил мне записку. Она была в грязном конверте и адресована «мистеру Хартриджу, эсквайру, особняк Брекенхерст», причём написана была неграмотно. Мужчина вручил конверт мне и попросил передать его мистеру Хартриджу, после чего ушёл, а я бросил письмо в почтовую щель в его двери.
— Что произошло потом?
— Ну, на следующий день приплелась какая-то старая итальянская ведьма — одна из тех, кто предсказывает будущее с помощью птицы в клетке на какой-то стойке — и устроилась прямо напротив главного входа. Я её сразу спровадил, но, чтоб её! — через десять минут она вернулась вместе с птицей и всем прочим. Я вновь выгнал её, и продолжал выгонять снова и снова, а она продолжала возвращаться, пока я совсем не выдохся.
— Ну, с тех пор вы, кажется, немного пришли в себя, — заметил инспектор, с усмешкой бросив взгляд на пухлый живот страдальца.
— Может быть, и так, — надменно ответил швейцар. — На следующий день пришёл продавец мороженого — настоящий бездельник. Встал снаружи, как будто примёрз к тротуару. Давал на пробу образцы посыльным, а когда я попытался прогнать его, велел мне не вмешиваться в его бизнес. Вот уж действительно, бизнес! Ну, эти мальчишки словно приклеились к нему, старательно вылизывая стаканчики, пока я чуть не взорвался. И он изводил меня весь день. Затем явился шарманщик с паршивой обезьяной. Этот был хуже всех. Богохульник. Постоянно чередовал священные гимны и комические песни: «Камень веков», «Билл Бэйли», «Чья вера», «Через садовую стену». И, когда я попытался сдвинуть его с места, эта гадкая обезьяна прыгнула на мою ногу, а мужчина рассмеялся и начал играть «Ждите, пока хляби не разверзятся». Я вам говорю, это было отвратительно!
