Нарушение уличного движения тоже отпало. Франжье доказал, что возле базы никаких улиц нет. И сопротивления властям не было — один из студентов заснял на пленку весь эпизод ареста подсудимого: с начала до конца он не сопротивлялся.
Обвинения отпадали одно за другим, осталось лишь два — кричал оскорбления в мегафон и руководил митингом. И тут, как назло, оказалось, что один из сержантов базы, неизвестно зачем, взял да и записал всю сцену карманным диктофоном.
Полиции об этом ничего не было известно, а мы узнали. Как? — не скажу, у Франжье свои источники информации. Он поручил мне и Гудрун встретиться с этим сержантом и попросту купить у него компрометирующие пленки.
Встретились. Солдаты с базы частенько заходили в городские кабачки, переодевшись в штатское, конечно. Впрочем, поскольку языка они не знают, их сразу же узнавали. Не то, чтоб народ очень любил этих гостей, но денег у них много, расплачивались щедро, и хозяева ресторанов их оберегали. Ну и, конечно, многие девки к ним липли, потому что жизнь не такая легкая сейчас, чтобы пренебрегать возможностью заработать. Случались и неприятности — то напьются солдаты и нахулиганят, изобьют кого-нибудь, таксиста ограбят, женщину изнасилуют, то их побьют. Но они за своей колючей проволокой недосягаемы. Они экстерриториальны. Их даже нельзя арестовать, сразу надо передавать их же военной полиции. Ну а те раз-два и готово — они уже дома за океаном. То ли наказали их строго, как об этом начальство сообщает, чтобы всех успокоить, то ли освободили, то ли в генералы произвели — этого никто не узнает.
Одним словом, Гудрун через подружку того сержанта подобрала к нему ключи, и вот мы сидим втроем за столиком, угощаем его (за счет адвокатской конторы «Франжье и сын», разумеется) и ведем тонкий подготовительный разговор.
Слушал он, слушал и говорит:
— Кончайте дурака валять, ребята. Вам запись того цирка нужна. Так?
— Ну так, — говорю. Уже ясно, что вся наша дипломатия ни к чему.
— Сколько? — спрашивает.
Я называю цифру, предварительно согласованную с шефом.
— Немного, конечно, — морщится. — Да ладно. Деньги с тобой?
— Со мной, — говорю, — а пленки?
— А пленки со мной. Что ж я, совсем идиот? Не догадывался, зачем пригласили?
Мы совершаем экономическую операцию «товар — деньги». Некоторое время, довольные друг другом, едим и пьем, потом я спохватываюсь:
— Слушай, а ты копии не снял случайно?
— Не снял, — смеется, — можешь быть спокоен. — Помолчал, потом говорит: — И денег с вас мало взял, и копии не снял, потому что по душе мне тот парень ваш. Правильно он все говорил. Ни к чему нам торчать у вас тут. Расползлись по всей Земле, как клопы, никому спокойно жить не даем. Словно у нас дома забот мало. Эх! — Парень покачал головой. — А что деньги взял, так я через неделю домой отбываю, у меня семья, мне жить надо.
