- Барри? - доносилось из трубки. - Вы здесь?
Человек в белом медленно протянул руку, взял трубку и поднес к уху наушник. Слушая, он прищурил карие глаза, и ноздри, испещренные красноватыми прожилками, раздулись. Он было приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но так и застыл, держа трубку рукой с побелевшими костяшками и приглаживая усики другой рукой.
Он бережно положил трубку на рычаги и отдернул руку, не сводя глаз с телефона. Повернувшись, он сказал:
- Я чуть было не заговорил с ним. Как я об этом мечтал!
Полотенце в руках блондина, очищавшего лезвие ножа, уже было все испятнано красным; он с любопытством взглянул на говорившего.
Человек в белом сказал:
- С давних времен мы испытываем ненависть друг к другу. И вот он был здесь, чуть ли не в моих руках. Наконец я мог поговорить с ним! - Снова повернувшись к телефону, он с сожалением покачал головой. - Либерман, - мягко сказал он, - ты еврейский выродок. Твой пес мертв. Что он тебе успел рассказать? Впрочем, это неважно: никто нигде не будет слушать тебя, пока ты не представишь доказательств. А доказательство в моем кармане, и ребята улетают завтра. Грядет пришествие Четвертого Рейха. Спокойной ночи, Либерман. Увидимся у дверей газовой камеры.
Он улыбнулся, покачав головой, и сунул визитную карточку себе в карман. - Хотя это, пожалуй, и глупо - сказал он.
Черноволосый, распахнув дверцу шкафа, показал на сумку с ремнем и спросил по-португальски:
- Сложить ли его вещи, доктор?
- Этим займется Руди. Вы спускайтесь вниз к Траунштейнеру. Найдите где-нибудь на задах открытую дверь и подгоните к ней машину. Затем один из вас поднимется и поможет нам спуститься к ней. И не сообщайте ему, что мальчишка говорил по телефону. Скажите, что он прослушивал запись.
Брюнет кивнул и вышел.
Светловолосый спросил по-немецки.
- А их не перехватят? То есть, наших людей?
- Дело должно быть сделано, - сказал человек в белом, вынимая футляр для очков. - Любой ценой. Все, что удастся. Если повезет, они справятся со всеми. Кто будет слушать Либермана? Он сам не поверил; вы слышали, как мальчишка уговаривал его. И да поможет нам Бог - как можно больше из этих девяноста четырех должны умереть.
Он надел очки и, вытащив из кармана спичечный коробок, подошел к телефону. Подняв трубку, он назвал оператору номер.
- Привет, друг мой, - весело сказал он. - Будьте любезны, сеньора Гессена. - Прикрыв белой перчаткой микрофон, он отвел глаза в сторону. - Проверь его карманы, Руди. Там, под комодом, резиновые туфли. Гессен? Говорит доктор Менгеле. Все прекрасно, беспокоиться не о чем. Чистый любитель, как я и говорил. Сомневаюсь, чтобы он вообще понимал по-немецки. Пошли ребят по домам, пусть они попрактикуются в подписях, они должны будут пользоваться ими все время. Нет, боюсь до 1977 года; я вылетаю в лагерь, как только мы тут все подчистим. Так что с Богом, Хорст. И передай эти слова от меня остальным: «С Богом!» Повесив трубку, он сказал: - Хайль Гитлер!
