Сегодня, в связи с выходом этой книги, я пригласил в студию Бориса Парамонова, чтобы обсудить с ним близкого ему автора.
Борис Парамонов: Должен вам сказать, Александр Александрович, что я с этой оценкой американского рецензента резко не согласен. В Людмиле Петрушевской ни в коем случае не следует усматривать бытописательницу советской повседневности. Видеть у нее хронику советской жизни, вроде как у Трифонова. Впрочем, и Трифонова в этот ряд и в этот жанр помещать неверно: как всякий настоящий писатель, он дает не снимки жизни, а ее художественное смещение, подчас гротескное.
Александр Генис: Знаю я вашу любовь к Трифонову, Борис Михайлович, и ее не разделяю, и с вашими оценками его тематики не согласен, особенно с тем, как вы трактовали его повесть «Другая жизнь».
Борис Парамонов: А я настаиваю на моей трактовке. «Другая жизнь» - вещь фантастическая, сюрреалистическая, мастерство писателя в том, что это почти незаметно. Героиня этой повести – суккуб, она продолжает общаться с мужем и после его смерти. Другая жизнь, одним словом, а не совковая повседневность, хотя и эту Трифонов очень умело, я бы сказал, по-бунински описывает. Но в Трифонове можно найти не только Бунина, но и Набокова. В романе «Старик» совершенно бунинская по мастерству сцена с Кандауровым и женщиной-врачом, когда он добывает медицинские справки для поездки в Мексику. Уже по этой сцене видно, что он не жилец, что очень скоро он отбудет не в Мексику, а кое-куда подальше. Я однажды написал о Трифонове статью под названием «Смерть приходит послезавтра», пытаясь показать, что он не реалист, а мистик.
Александр Генис: Я торжественно обещаю перечитать Трифонова как метафизика советской жизни, но сегодня мы, кажется, о Петрушевской говорим, а не о Трифонове?
Борис Парамонов: Тем не менее, я хочу зафиксировать внимание именно на характере восприятия русско-советских писателей в Америке. Их тут не всегда адекватно понимают. Я впервые с этим феноменом столкнулся как раз на примере Трифонова, поэтому о нем и вспомнил. Перевели его роман «Старик», и рецензент «Нью-Йорк Таймс», всячески книгу превознося, обнаружил тем не менее в ней один недостаток: совершенно неуместную, по его мнению - линию борьбы за дачу наследников. К чему это всё, недоумевал американец, ведь так интересно автор писал о герое гражданской войны Миронове, и как он не ладил с Троцким. Рецензент совершенно не уловил замысла автора. Трифонов как раз это и хотел показать: как борьба за мировую революцию свелась к склокам наследников вокруг трехкомнатной дачи.
