Когда в 1905 году разгорелась первая русская революция, Розанов встретил ее с восторгом и стал писать не только либерально, но и с несомненным левым уклоном. Уже после революции, в 1910 году он собрал статьи этих лет в сборник под названием "Когда начальство ушло". Это уникальная книга – левый Розанов. Можно сказать – нерассуждающе левый. То есть, если вспомнить оценку Бердяева, он со всей силой души отдался новым впечатлениям, опять же пассивно растворился в новом потоке.
И вот в одной из статей этих революционных лет (под названием "Женщины и представительство") Розанов с пылом и жаром выступил не только за предоставление женщинам избирательных прав, но и за их активное участие в политической жизни. Аргумент его главный – а так всегда было: в творческие эпохи человеческой истории женщины были в числе передовых бойцов и деятелей. Розанов писал:
"В безграмотные времена женщина – это "грех", в культурные времена – это "дама". Между тем в обоих случаях это ложь, а истина в том, что она – человек, половина человечества, без которой бессильна, бессмысленна и невозможна вторая половина человечества... Будучи на дне только биологическою, эта сила, поверьте, сохраняется и в последующих слоях истории, являясь здесь могучим общественным зиждительством, с оттенком пророчественного вдохновения в одной половине и деловитости – в другой... Главное тут в силе, главное в огне, в таланте. Все специально мужские, одиночно мужские движения в истории были вялы, неуспешны. Просто не хватило рождающей силы, при всяческой мудрости. Даже радий открыли "супруги Кюри". Это почти шутка. Но этих шуток будет много впереди, и их было еще больше позади".
И Розанов приводит многочисленные примеры женщин, имена которых остались в летописях человечества. Тут и библейские Мариам и Деббора, и Марфа Посадница, и Жанна д’Арк, и королева английская Елизавета, и русская Екатерина, и австрийская Мария-Терезия. И чем было бы русское освободительное движение с 60-х годов 19-го века без женщин? – спрашивает Розанов. И отвечает: сушью, теоретизированием, "департаментом". Розанова, как всегда, заносит – и в исчислении выдающихся женщин по разряду деловитости он упоминает гоголевскую Коробочку. Эта одна из сторон розановского писательского обаяния: от него можно ожидать самого неожиданного.
Розанов, пожалуй, лучшая иллюстрация к словам Достоевского: широк русский человек, я бы сузил. Но сужать его как раз и не следует: исчезнет неповторимость, единственность этого человека и писателя. Он вроде поэта в пушкинской трактовке: эхо, на всякий звук готовое дать отклик. Ведь какая тема считалась главной у Розанова – "Семейный вопрос в России", как называется его двухтомная книга: культ семьи, деторождения, сладостного быта. Однажды он сказал о евреях: они догадались о святом в брызге бытия. И вот вдруг – и королевам, и революционеркам сразу он готов петь гимны.
