Томаш Гланц: Я абсолютно согласен. Причем, что еще очень важно, что эта книга, которая написана в стиле высокого минимализма (где практически нет реквизитов, нет кулис, минимум действия) показывает Россию, которую очень редко встречаешь в современной литературе, Россию не внутри московской кольцевой дороги, не в Кремле или в каких-то запредельных клубах для богатых людей, а по ту сторону городов, в тех местах, где как бы ничего нет. Мы же знаем, что территория России большей частью состоит из таких мест, где, собственно говоря, ничего нет. Вот это место, это пространство, где только дорога, которую уже давно не найти, можно только о ней мечтать, это место сделал Сорокин в ''Метели'' вечным. И это, я думаю, великая заслуга.
Дмитрий Волчек: Мне очень нравится, как он сам определяет Россию, как громадную белую медведицу, в шерсти которой обитает население. Эта медведица почти все время спит, а потом просыпается и начинает чесаться – и это самое страшное время.
Томаш Гланц: Да, да.
Дмитрий Волчек: Есть еще замечательный пластический прием – искажение размеров и пропорций в этой книге. Сосуществуют великаны и карлики, и все показано как бы сквозь искаженное стекло, через старую кривую бутылку.
Томаш Гланц: Да, там оптика очень важна, это очень визуальный роман, в котором преобладает белый цвет, сливающийся с белизной небес. В ландшафте ''Метели'' почти ничего не видно и почти ничего не происходит. И, тем не менее, это невероятно напряженный триллер: два главных персонажа, отношения которых не особенно драматичны, тем не менее, создают приключенческое действие. Так что большинство читателей, я думаю, читают на одном дыхании.
Дмитрий Волчек: Дочитав эту книгу, я вспомнил знаменитую фразу Шкловского: ''Русская литература жива — прорастает, как овес сквозь лапоть''.
Томаш Гланц: Да, это действительно так и есть. Причем мне еще кажется важным связь ''Метели'' с другими произведениями Сорокина. Это, конечно, доказательство, что это зрелое произведение великого автора. Там темы, которые мы знаем из почти всех его произведений за последние 15 лет. Тема, скажем, измененных состояний сознания при помощи новых видов наркотиков. Тема классики, дискурса классической литературы, и ''Метель'' является очень убедительным доказательством, что опыты с русской классикой в творчестве Сорокина с начала 90-х были не издевательством, не иронией и не просто попыткой показать русскую классику изнутри, а очень серьезной работой с внутренней тканью, с внутренней энергией классической литературы, на которой строит свое литературное здание любой серьезный прозаик и в 21-м веке.
