Время превратилось в короткое замыкание, искровую дугу, корону разряда, события раскалялись и сплетались в пламени мощного слепящего ствола света. Мы жили за пределами физических и тем более душевных сил. И, повторяю, нам всегда было голодно, и денег часто не хватало на метро, но с этим проблем не было – могли свободно настрелять пару жетонов.
Деньги были травмой того лета: Вера хотела спасти отца, возместив растрату. Мы всё время выдумывали способы обогащения, даже не догадываясь о размере растраченных средств. Нам было достаточно воображать, что судебное преследование прекратится после возмещения ущерба.
Вера сама рассказала, что в растрате виновен ее муж: генерал, ослабленный бегством жены и пагубной привычкой, ему доверял и просто подписывал то, что Никита ему подсовывал. Так что вина за растрату всерьез переносилась на Веру, избравшую Никиту. Она любила отца без памяти, а что касается Никиты, то здесь ее терпимость к нему мне казалась странной, но из боязни услышать правду я ее о муже не расспрашивал.
Мы вместе по-детски, но страстно мечтали о деньгах, и я каждое утро покупал в ларьке на Пушкинской площади газету «Из рук в руки», и мы садились в кафе на углу Страстного и Петровки – пить кофе с рогаликом. Мы просиживали здесь до полудня, пока я обводил подходящие предложения шариковой ручкой и ходил к телефонной будке, чтобы прозвониться и назначить свидание с потенциальным работодателем. После обеда мы отправлялись по адресам и успевали в три-четыре места. Обычно это были какие-то завуалированные дельным предложением приглашения к преступной деятельности: модельные агентства прикрывали публичные дома, которым требовались сутенеры со знанием иностранных языков; школы управления обучали впаривать гербалайф, экологические моющие средства на основе хозяйственного мыла или мифической мощности пылесосы, способные высосать из квартиры мебельных клещей; самые невинные предложения исходили от новоиспеченных страховых компаний, рекламных агентств и парочки фирм, поставлявших оборудование полного цикла для крематориев.
Сначала мы объехали несколько подмосковных кладбищ в Рязанском направлении (расстаться мы не могли ни на минуту), кладбищенского директора в Раменском мне удалось убедить в целесообразности открытия колумбария (экологичность, экономичность и простота против ритуала); дело дошло до поставок печей и лифтов, однако меня в конце концов надули с комиссионными.
