— Собрались, я гляжу, — сиповато промолвил Костя.
Петя молча кивнул и стал смотреть в сторону.
— Да, как видишь, — сказала Марина равнодушным тоном. «О, Боже! Хоть бы обошлось без выяснения отношений».
— Что, бросить меня хотели? — с укоризной осведомился Костя. Он вспомнил свою ночную попытку отплыть.
— Хотели бы — бросили бы, — ровным голосом заявила Марина. — А так — сидим, ждем вашу милость.
— Ладно, сердобольные мои. Подождите еще немного, пока я тоже соберусь.
— Окунись, что ли, — предложила Марина. — Взбодрись. А то видок у тебя… как после тяжелого запоя.
— Так и есть, — проворчал Костя, завинчивая флягу, уронил ее на песок, вздохнул глубоко и с разбегу нырнул в прибой.
Петя вспомнил, что у Кости хранилась плоская фляжка НЗ со спиртом и что пиво стояло в его палатке. «Ну конечно, — подумал он. — Крутой парень топит горе в огненной воде. Тоже мне — индеец Белое Перо. В заднице».
— Что это он сказал? — спросила Марина, обернувшись к Пете.
— Ничего особенного. Сдается мне, он вылакал спирт из НЗ и запил его пивом. Никогда не пробовала?
— Нет.
— Убийственная смесь. Даже в небольших количествах. «Ёрш» называется.
Марина, щурясь от солнца, вопросительно посмотрела на Петю. Тот неохотно пояснил:
— Мне жаль его печенку. Полагаю, она в нокауте.
«Вот дурачок!» — сочувственно подумала Марина о Косте. Но нет, надо держать себя ровно с обоими. Хотя бы на острове. Да и вообще, ей бы сначала в себе разобраться.
Мокрый Костя вышел на берег. Он тяжело дышал и держался рукой за правый бок, где, судя по его ощущениям, на месте печени залег тяжеленный булыжник. «Что-то я переборщил вчера. Пошел в разгон, сорвало тормоза, и потом уже не мог уже остановиться, пока не добил весь спирт. М-да, такой ершик надо было употреблять осторожней, — сказал себе Костя. — А эта сучка — видит, что мне хреново, и хоть бы спросила, что да как, не говоря уж о том, чтобы посочувствовать. Не чужие все-таки… Не совсем чужие. И Петя хорош. Ишь, рожу воротит. Будто сам — ангелочек небесный».
— Я быстро… — пробормотал он, отдышавшись, и пошел к одинокой палатке возле кучки золы. В горле стоял ком обиды.
— Петя, помоги Косте, — сказала Марина, глядя вслед согбенной фигуре бывшего команданте.
«Да, жалко его, — подумал Петя с искренним сочувствием. — Сдается мне, он тут больше всех пострадал. А его самолюбие — уж точно. Такое разочарование и такие удары судьбы. — Он вспомнил свой прямой справа. — А этот удар, наверное, был-таки лишним». Он повернулся к Марине.
