«Нет, что я видел не дельфина, это точно, — лениво размышлял он. — Правда, в длину акула была не больше метра. Хотя в воде размеры искажаются. И вела она себя мирно. Сытая, наверное, была. Надо бы сплавать — присмотреться, если она не свалила отсюда подальше. И нож взять не мешает. Хрен их разберет! Может, это был акулий детеныш. А где дети, там и родители. В „Аквариуме“ рассказывали, что акулы в местных водах небольшие. Так что на монстра вряд ли нарвусь. А вдруг мамаша или папаша — кто у них там главный? — что-нибудь не то подумает и решит оборонять от меня любимое чадо?.. Вот нож и пригодится. Главное сейчас — заставить себя встать, снова напялить всю эту амуницию и войти в воду… Мужик я или нет?»
— Петя, не в службу, а в дружбу, принеси мне мой нож из палатки, пока я причиндалы надевать буду, — проговорил Костя деловито.
— Ты это куда собрался! — вдруг взорвалась Марина. Она вскочила, поскользнулась, выпрямилась и пошла на Костю. — Охренел что ли?
— Неужто наш отчаянный команданте решил сразиться с акулой? — заметил Петя.
— Нет, просто нырнуть еще разок хочу. А что? Мне тут кто-то запретит? — Костя откинулся назад, оперся на локти в независимой позе.
— Ты что, издеваешься?! — гаркнула Марина отчаянным голосом. — Или совсем ополоумел?! Специально это делаешь? Нервы мои решил проверить? Нырнуть он хочет! Акулу в три ряда зубов чмокнуть!.. Мачо из себя строишь?
И вдруг Петя и Костя обнаружили, что она плачет — по щекам ее протянулись неровные мокрые дорожки. А тут она еще и носом зашмыгала.
— Если ты опять полезешь в это чертово море, — объявила она с яростью, — я немедленно собираю вещи и жду вас обоих в лодке. Сегодня же возвращаемся на материк и — до свидания. И в институте даже не приближайтесь. Обоих буду посылать на хер! При всех и громко!
Костя подхватился, протянул к ней руки.
— Да ладно, успокойся. Чего это ты?.. Разошлась тут. Было бы из-за чего!
Марина хлестнула его ладонями по рукам и отвернулась, по-детски громко хлюпая носом и вытирая глаза и щеки. Костя обнял ее со спины, забормотал в ушко, прикрытое пышной прядью.
«Ну, блин, вылитая семейная сцена, — грустно подумал Петя, чувствуя себя посторонним. Он тоже встал и хотел сказать Марине что-нибудь успокаивающее, но, во-первых, его опередил Костя, а во-вторых, в голову ничего подходящего не залетало, да и не стоило все это выеденного яйца. — Не пойти ли мне прогуляться по острову? — спросил он себя. — Я еще на том конце не был. Или искупаться? Меня-то Марина удерживать не станет. Это уж наверняка. Я не Костя и не мачо, и вообще для нее никто».
