Дина радостно обняла худые бабушкины плечи.
— Умница ты на-а-ша! Быстро выздоровеешь. Ты крепкая.
Готовя ужин, Дина не переставала думать о Золотовой. Чем же ей помочь? К кому обратиться? И тут она вспомнила, что Иванова, которая живет в их доме, на первом этаже, — прокурор. Ну конечно, надо обратиться к ней. Она поможет Марусе. Она непременно поможет.
— Дома? — послышался Лялькин голос.
— Дома. Заходи, — пригласила бабушка.
«Тьфу! — сплюнула Дина. — Забыла предупредить…»
— Одевайся, Динухастик! Мальчишки ждут внизу.
— Скажи им: меня нет.
— Ты что? Кто так делает? Человек завтра на операцию ложится… — Лялька не на шутку рассердилась.
— Выйди, внучка, да объясни: «Не до гулянок, мол, мне, бабка болеет». А не хоронись. Некрасиво, — подлила масла в огонь бабушка.
— Вот наказание! — Дина укуталась в бабушкину клетчатую шаль, накинула на плечи пальто, побежала впереди Ляльки.
Осуждение можно чувствовать спиной, видеть закрытыми глазами. От Лялькиного молчания исходило возведенное в куб осуждение.
«И пусть, и пусть! — шагая через три ступеньки, твердила Дина. — Пусть не навязывает, пусть не навязывает…»
Алик и Шурка курили, облокотясь о решетчатые ворота. Дина впервые увидела их с папиросами.
— Ты хотел со мной поговорить? Я слушаю.
— А если не так официально? — попросил Рудный, гася о ворота папиросу. — Спасибо, Лариса! — сказал он, пожимая руку Ляльке и Бурцеву. Пожатие выражало, вероятно, не столько благодарность, сколько надежду на то, что его с Диной оставят наедине. Друзья поняли.
— До завтра, Дина, — сухо бросила Лялька.
— Прощай, донна Дина! — щелкнул пальцами Бурцев.
Дина и Алик пошли по Соляному спуску, к реке. Было странно видеть, как мальчишка, которого Дина знала столько лет, знала, что он не из робких, идет, глядя себе под ноги, подыскивает особые слова, путается, не находит их, и в голосе его то звучит надежда на ее, Динину, к нему милость, то страх, что сейчас она его прогонит, не станет слушать.
— В прошлом году, Дина, я познакомился в Крыму с девушкой — Светланой. От нее узнал, что каучук означает «слезы дерева» и что женщина должна быть, как чай: крепко заваренной, горячей и не слишком сладкой. Светлана мне нравилась, но мы расстались, и я забыл о ней. Почему? Тебя увидел. Не смейся. Увидел вдруг тебя. Ты не похожа ни на кого в классе. Прикажи: «Алька, искупайся в ледяной воде» — вырублю прорубь в речке и искупаюсь. «Прыгни с крыши самого высокого дома» — прыгну. Не вышла б ты ко мне сегодня, завтра б я не лег на операцию. — Он помолчал в ожидании. — Скажи что-нибудь, Дина.
