ПИСЬМО XII
Из Парижа, 13 августа 1728
Ваша дочь, сударыня, рассказала мне о том, какой вы подверглись опасности, и я так испугалась, словно сама была тому свидетельницей. Не повлиял ли испуг на ваше здоровье? Как вы себя чувствуете? Сделайте милость, напишите мне. Мы — ваша дочь, госпожа Найт и я — часто о вас говорим, вы ведь знаете, как я их люблю. Я надеялась, что с помощью господина Кабана мне удастся найти способ как-то улучшить положение вашей дочери>{59}, но никогда мне не приходилось сталкиваться с большим бескорыстием, большей деликатностью чувств, мягкостью и — большим упрямством: от чрезмерной ее добродетельности поистине можно потерять терпение; она повела себя столь достойно, что мною попеременно овладевали то гнев, то восхищение, и я не в силах была ни бранить ее, ни одобрять… Теперь пришло время рассказать вам о переменах в делах моих. Боюсь только, что, коснувшись сего предмета, я невольно вновь напомню вам о ваших собственных горестях. Сначала моя пожизненная рента подверглась резкому сокращению. Я посылала вам копию с письма, которое направила кардиналу. Я вовсе не льстила себя надеждой, что оно возымеет какое-либо действие, но мне не хотелось иметь впоследствии повод в чем бы то ни было себя упрекнуть. Я обещала моей бедной Софи>{60}, до этого получавшей от меня согласно договору триста ливров пожизненной ренты, которая теперь сократилась до ста, что, ежели из этих денег ей что-нибудь вернут, я пересмотрю договор, хотя это, как вы знаете, было бы не в мою пользу. Ей вернули сто пятьдесят ливров, и она ни за что не хочет воспользоваться моим обещанием; мы условились, что новый договор вступит в силу только через два года, ибо она хочет, чтобы прежде я разделалась со своими долгами. Разве не великодушно это с ее стороны?! Я же во всем этом играю не самую лучшую роль. Я получила обратно восемьсот сорок ливров, так что ныне располагаю двумя тысячами семьюстами сорока, но моя радость по этому поводу весьма омрачена тем, что, как оказалось, о семье господина де Ферриоля позабыли. Госпоже де Тансен возвращено всего триста ливров; это очень мало по отношению к ее доходам, и она в бешенстве. А между тем она своевременно приняла все возможные меры: часто виделась с господином де Машо, несколько раз писала к кардиналу, пускала в ход своих весьма влиятельных друзей, так что и не сомневалась в том, что ей возвращено будет все. Теперь она в ужасном расстройстве, как говорят; сама-то я с ней не вижусь. Ее фаворитка госпожа Дуаньи уже начинает впадать в немилость.
