Армен | страница 42

— Кто? — перебил его Армен.

— Ски, — сказал человек, — начальник ихний.

— Значит, его зовут Ски? — удивился Армен. — А я думал, что это окончание его фамилии.

— Нет, — улыбнулся человек, — это его полная фамилия — Ски.

— Гм…

— Он дал мне носовой платок — вытереть кровь, и в это время я вдруг вспомнил живущую в соседнем селе старуху, которая уже много лет продает пирожки у входа в Хигдиг и прекрасно знает всех, кто туда идет и кто оттуда возвращается. Направляясь в село, я остановился и немного побеседовал с нею, о чем она потом упомянула мимоходом. Не знаю почему, я был убежден, что она меня вспомнит. Я сказал Ски, что у меня есть свидетель, и назвал эту старуху; если она подтвердит показания сельчан, я подпишу признание. Ски немного подумал и велел привезти старуху. Когда ее, заспанную, доставили среди ночи и устроили нам очную ставку, она, не колеблясь, опознала меня и заявила, что вчера увидела меня впервые. Ски рассвирепел и обещал спустить с нее семь шкур, потому что она поменяла свои показания, которые дала по дороге сюда, — о том, что видела меня в Хигдиге не только вчера, но и двадцать дней назад. Старуха не дрогнула, ответив, что ничего подобного не говорила, это говорили те, что привезли ее сюда. Вне себя от ярости Ски подскочил к старухе и замахнулся, но рука вдруг замерла в воздухе, а потом вяло опустилась, он побледнел, подбежали сотрудники и бережно усадили его на стул. Ски проглотил какую-то таблетку, отдышался и слабым голосом приказал убрать старуху с глаз долой, после чего встал и, ни на кого не глядя, вышел. Я потребовал, чтобы старуху немедленно отвезли домой. Это окончательно вывело блюстителей порядка из себя, и они снова начали меня избивать…

Человек умолк. Молчал и Армен.

— Во время своих скитаний, — снова заговорил человек, — я многое перевидал. Но чтобы меня обвинили в убийстве ребенка… Ничего более жестокого и несправедливого представить невозможно. И когда они подзатыльниками выставили меня из своего ненавистного всем здания, я просто обезумел от неслыханного оскорбления и набросился на обидчиков. Но заметив тебя, покорно и молча стоявшего в полутьме, я словно ощутил неизмеримое величие человеческой души, и мое возмущение сразу улеглось. Меня восхищает внешне не проявляющаяся, но несгибаемая воля человека, его способность вынести любую боль — именно это я увидел в твоем молчаливом спокойствии. Теперь я понял, что ты с честью выдержал испытание и в очередной раз убедился в истинности своего учения…