Наша деревня — «улей» между двумя горами — стала увеличиваться в размерах. Над ней, будто пчёлы, вились печные дымки. Вскоре «улей» стал просто огромен. Всё село Струмское устремилось нам навстречу — со зданием школы, с узкими улочками, с обоими своими мостами. Дома росли с каждым мгновением. Казалось, будто окна растворялись сами собой в ужасе от нашей скорости. Колокольня угрожающе закачалась.
— Ванка, я читал, что наивысшая скорость — это скорость света. А знаешь, сколько километров… Эй, ты что делаешь, сейчас перевернёмся!
Я едва сумел выправить руль. Мы благополучно миновали второй поворот и заскользили по ровному склону.
— Чуть не грохнулись! Нашёл когда разговаривать!
Санки стукнулись о ближайший плетень и остановились.
Всё встало на свои места. Школа — высоко над нами, даже самый маленький домик и то выше нас, а вершина Рилы больше не видна.
И вот за такую минуту, за головокружительный полёт от Белого камня до старого плетня, мы снова целый час волочим санки в гору. Как иногда мальчишки из горных деревень целый день спускаются с гор, чтоб увидеть всего-навсего цирковое представление, длящееся не больше часа. Как альпинисты, которые долгие часы карабкаются по каменистым уступам, чтобы сорвать горный цветок эдельвейс… Наш эдельвейс — это минута снежного полёта.
Домой мы возвращаемся к вечеру.
Из кухни на меня дохнул такой запах печёной картошки, что я оказался там в три прыжка. Есть ли на свете что-нибудь вкуснее печёной картошки? Особенно зимой, после пяти часов катания с горы!
На следующий день Наско не пришёл. Тащить санки в гору мне помогал Милчо. Насмешил меня до слёз, рассказав, что он воткнул во дворе новогоднюю ёлку и ждёт к осени с неё урожая шишек. Мы спускались с горки три раза. Но мне было как-то неинтересно. Казалось, что и санки сегодня какие-то не такие быстрые, и вершина Рилы не показывалась из-за облаков, и Струма вся застыла среди снегов.
Предоставив Милчо рассказывать другим про новогоднюю ёлку, я пошёл искать Наско.
Наско скоро нашёлся. Я его издали окликнул, но он не ответил.
Тогда я крикнул громче.
Уж сейчас-то должен услышать! Однако ответа опять не последовало. Наско медленно прошагал мимо, рассеянно поглядев мимо меня, точно не узнавая. Он шёл не по стёжке, а напрямик по сугробам. Проваливался по колено, вылезал на дорожку, потом опять ступал в снег.
Я стал поперёк дороги, раскинув руки. Наско, не переставая равномерно шагать, оттолкнул меня, приложив палец к губам. Я обиженно поплёлся за ним. Так мы прошли мясную лавку. Не задержались и возле школы. Наско прошагал мимо, даже не поздоровавшись с баем Костой. Старик огорчённо пожал плечами и стал молча очищать школьный двор от снега.
