– Если б вы, Генрих Иваныч, так на раскладке работали, – Ребров допил свой коньяк. – Тогда б мы уже были в Красноярске.
– Раскладка – раскладкой, а вот… – Штаубе забил шар.
– То, что мы укатали эту падаль и вставились к партийцам, это, батенька, дело архиважное, как сказал бы лысый.
– Райкомовцы, между прочим, целиком ваша забота, – Ребров вынул шары из луз, положил на полку, – если Герасимов не пойдет на замену, тогда нашему промежуточному – грош цена.
– Пойдет, куда он денется, – натирая кий мелом, Штаубе смотрел на стол, – Герасимов висит на Коваленко, а Коваленко на Большакове. А Большакову мы в любое время суток можем сказать: ату, Сергей Сергеич. Пять, четырнадцать направо.
– Проблематично, – пробормотал Ребров.
Штаубе промазал:
– Всегда вы под руку…
– С Герасимовым есть одна тонкость… пять направо, – Ребров забил шар, пошел вокруг стола. – Представьте себе такой вариант: вы давите через Большакова на Коваленко, он пробивает замену, Герасимов подписывает, мы получаем диски. Таня едет в Питер, я с Найманом наведываюсь к соплякам, которые честно соглашаются, честно проводят восстановительные работы, и так же честно… семь в середину… показывают ведомости Рыбниковой, которая сразу же докладывает Герасимову, замыкая, тем самым, порочный круг. А Герасимов…
– А Герасимов кладет докладную Рыбниковой под свою толстую жопу и молчит, как камбала, потому что у Большакова не только письмо, но и алматра.
– Вы уверены?
– Видел собственными глазами.
– Тогда это меняет дело, – задумался Ребров.
– Меняет дело, меняет де-е-е-ло-о-о, – пропел Штаубе, суетясь у стола, – «дедушку» от борта в середину. Оп! Вы на бобах, Виктор Валентиныч. Будем доигрывать?
– Да нет, – Ребров положил кий, – с Таней вы когда свяжитесь?
– Хоть завтра, – старик налил себе коньяку, – как закончим, так и позвоню. Или вы хотите сейчас?
– Сейчас, – проговорил Ребров, глядя на свечи.
* * *
В 9.25 утра машина Реброва подъехала к зданию райвоенкомата Октябрьского района и встала на обочине.
– После знедо позовем, – сказал Ребров и открыл дверцу.
На нем была зимняя форма подполковника ВВС, Ольга была одета в форму старшего лейтенанта милиции. Штаубе и Сережа сидели в своей обычной одежде.
Ребров и Ольга вышли из машины, поднялись по ступенькам, вошли внутрь. Сидящий за стеклянным барьером дежурный лейтенант встал, отдал Реброву честь, Ребров на ходу ответил. Они поднялись на второй этаж. В коридоре было пусто. Ребров подошел к кабинету начальника военкомата и открыл дверь.
