– Давай здесь, – огляделась Ольга и воткнула палки в снег. Сережа снял небольшой рюкзак и стал развязывать. Ольга расстегнула куртку, достала свой спортивный пистолет с глушителем:
– Повесишь вон туда, через каждые десять шагов.
– Лыжных шагов? – засмеялся Сережа, доставая из рюкзака три килограммовых куска мяса на крюках. – Тогда не шагов, а бегов!
– Хорошо, бегов, – Ольга сбросила куртку на снег и осталась в лыжном костюме олимпийской сборной СССР.
Сережа поехал и долго развешивал мясо на нижних сутках елей.
– Готово!
Он вернулся, встал чуть позади Ольги, достал секундомер. Красное мясо блестело на солнце на фоне зелени. Ольга оттянула затвор и стала быстро стрелять по кускам. Куски закачались на крюках, от них полетели клочья. Обойма кончилась, Ольга вставила новую и продолжала стрельбу. Она стреляла, меняя обоймы до тех пор, пока на крюках ничего не осталось.
– Сколько? – она обернулась к Сереже.
– Пятьдесят… три.
Она недовольно тряхнула головой:
– Вшивенько. Придется сегодня покачаться.
– Оль, а дай мне? Три раза?
– Милый, он же по моей руке сделан. Ты на курок нормально нажать не сможешь. Я тебе из «макара» дам.
– Ну, Оль! Ну, разик!
– Ну, давай. Только возьми обеими руками. Вон в ту ель.
Сережа поднял пистолет, долго целился, выстрелил.
– Молодец, попал. Давай еще.
Он выстрелил и снова попал. Выстрелил еще и промазал.
– Ничего, научишься из «макара», – Ольга забрала у него пистолет.
– Этот тяжелый.
– Тяжелый. Зато бьет, как зверь. На речку поедем?
– Ага.
Ольга надела куртку, Сережа – рюкзак. Медленно пошли рядом.
– Там лыжня, – сказала Ольга. – Наверно, завалило всю.
– Оль, а у Реброва большой хуй? – спросил Сережа.
– Обыкновенный.
– Меньше, чем у Фарида?
– Конечно. Смотри!
Белка прыгнула с сосны на ель. Куски снега полетели вниз.
* * *
Ужинали в восемь. После индейки с маринованными фруктами Ольга подала шоколадный мусс. Позвонил телефон. Ребров взял лежащую на стуле трубку с короткой антенной:
– Да. Да. Пропустите.
Он положил трубку, зачерпнул ложкой мусс из стеклянной розетки:
– Генрих Иваныч, это специально для вас.
– Что? – поднял голову Штаубе.
– Карташов Виктор Афанасьевич. Движется к нам от проходной на своей «волге».
– Как? Как. Погодите… – Штаубе закашлял, бросил ложку.
– Вероятно, с подарком.
– Господи… погодите… – кашляя, Штаубе встал. – Как же? Это что же?
– Успокойтесь, Генрих Иваныч. Мы вас не выдадим.
– Да. Ну, а… – побледневший Штаубе пожал плечами.
– Идите наверх, – спокойно проговорил Ребров.
