Сломанная вселенная | страница 19
– Кирпичи ты тоже делаешь сам? — спросил Максим, когда они уже почти достигли верха.
– Да, но мне иногда помогает Милеус. Он частенько меня навещает. Я, кстати, разработал собственный метод обжига кирпичей.
– Тоже что-то связано с гравитацией? Или тебе удалось обмануть какой-нибудь другой закон?
– Как-нибудь об этом расскажу.
В башне заметно светлело. Еще два этажа, и уже можно быдло дышать свежим воздухом, даже непривычным после цемента, песка и сырости. Сто двадцать седьмой этаж только начал расти, достигнув пока лишь трех рядов. Всюду была грязь, осколки кирпичей, валялись неумытые мастерки, мятые корыта, об которые несколько раз необходимо было споткнуться. Максим осторожно подошел к краю и глянул вниз.
– Вот это да! — только теперь он понял, что стоило проделать такой длинный путь хотя бы ради этого единственного взгляда.
С такой высоты мир был виден во всем величии. Отсюда он казался каким-то нарисованным. Бескрайний конгломерат чередующихся полей, лесов, рек — океан зелени и синевы, спектр всеразличных красок и их оттенков. Все это вместе взятое так очаровывало душу, что Максим не находил достойных слов, чтобы выразить свое восхищение. Центр Мироздания, откуда начался его путь, остался далеко в стороне, но был виден довольно отчетливо: словно кем-то растянутые нити пронзали всю вселенную. Солнце приближалось к зениту и вот-вот должно было коснуться оси Z. Где-то у границ Будущей Бесконечности его лучи заигрывали с волнами просторного озера (а может, и моря), так что озеро светилось маленькими серебряными гирляндами. Максим увидел лес, по которому шел, хотел посмотреть на поляну, где жил Милеус, но та превратилась в маленькое неразборчивое пятнышко, затерянное в густой зелени. Нарисованный мир, лишь слегка приоткрывая свои достоинства и красоты, занимал собой все мыслимое пространство, бесконечно удаляясь во все стороны света. И даже линия горизонта, где все краски, образы и формы теряли свою отчетливость, очерчивала лишь малый радиус этой непостижимой Беспредельности. Максим подумал, что там, за горизонтом, еще огромное множество таких же лесов, полей, рек, застывших в неподвижности и свято хранящих свои тайны: сокровенные, безумно манящие и недосягаемо далекие. А сколько жителей этих лесов можно было бы повстречать, оказавшись там, за пределами границы земли и неба, именуемой горизонтом? Но там, увы, оказаться вряд ли предстанет когда-либо возможным. Уж слишком большое расстояние отделяло его от предметов его грез. Вот если только Придумаем сдержит все-таки свое слово и достроит башню, тогда хоть появится возможность полюбоваться всем этим миром с высоты Верхней Бесконечности. Здесь ирония тесно сплеталась с романтическими грезами.