Воспользовавшись дарованной мне паузой, я принялся наспех перебирать варианты своего спасения. Вариант первый выглядел тривиально: разбить окно и выпрыгнуть в сад, а оттуда — в лес. Там, разумеется, верная погибель. Я хорошо помнил прошлую ночь. Был еще вариант второй с шансами чуть менее вздорными. А третий вариант… увы, его вообще не существовало. Короче, выбор не богат.
И я с внезапностью молнии рванулся вниз к подвальным помещениям. Благо глаза хоть немного привыкли к лунному полусвету, и это позволяло, если не ориентироваться в пространстве, то хотя бы отличать верх от низа, правую сторону от левой. Перед взором все замельтешило серым калейдоскопом: балюстрада, лестница, мираж каменных стен, затем почти невидимый коридор, и наконец — идеальная тьма. Самый нижний ярус замка, куда ночью не проникают даже крупицы света. Как слепец, выкинув одну руку вперед, другой сжимая бесполезное ружье, я мчался в самую глубь небытия, практически не веря, что мир за тридцать восемь лет своего существования вообще когда-то был реален. Пол под ногами шатался, а сверху небо изменило свои координаты и вовсе исчезло. За спиной слышалось частое дыхание — словно озвученная тень, не отстающая ни на шаг.
Капкан чьих-то челюстей сомкнулся на ноге. Потом пришла острая боль. А раздавшийся крик был моим собственным. Я ударил прикладом в то место пустоты, где предположительно должна находиться голова зверя. Ударил от всей души, с неподдельной откровенностью… Что-то заскулило. Волк?
Похоже… Вот сволочь, скулит ведь чисто по-волчьи, а не по-человечески! Хоть бы словом матерным каким огрызнулся! Почувствовав то, что язык не поворачивается назвать свободой, я спешно стал перебирать руками каменную кладку, нащупывая дверь.
Удар…
Сверху ли, снизу ли — не разберешь. Находясь уже в горизонтальном положении, я понял, что споткнулся о какую-то неровность. Каждая секунда промедления могла оказаться фатальной. Но звери что-то не торопились: может, были уверены, что деваться мне все равно некуда? Первое чудо произошло, когда мои пальцы наконец легли на невидимую дверную ручку. Затем — рывок на себя! Она оказалась незапертой. Вот и второе чудо. Теперь все зависело от ловкости рук и ног.
Не человеческий (и даже не звериный), а какой-то демонически-истеричный страх невидимым бичом подхлестывал сзади. На каждое движение отводились лишь секунды: прыжок в пустоту, еще один рывок — теперь на себя, щелчок железного засова. И все только на ощупь. Темнота закипала, подогреваемая озлобленным ревом моих преследователей. Затем все затихло…
