.
– Миссис Хофрайт, можно вас на пару слов?
– Конечно, — она резко остановилась и пыталась мне улыбнуться. Впрочем, ее улыбка выглядела так же нелепо, как и ее жесты.
– Уж не знаю, с чего начать…
– А вы начните с начала. Вас что-то беспокоит?
Все никак не могу отделаться от ощущения, что она не произносит, а, следуя своей дурной привычке, как бы слегка распевает слова. С моей экономкой сложно было вести беседу: такое чувство, словно ты говоришь, а она исполняет импровизированную оперу. Еще эти детские нотки в старческом голосе… Впрочем, выглядело это весьма забавно.
– Миссис Хофрайт, сегодня ночью меня посетил дурной сон. Вы случайно не слышали… криков из моей спальни? — и тут я задумался: почему именно ей именно об этом я рассказываю?
В первую очередь, как и ожидалось, она поинтересовалась моим здоровьем. Я вяло махнул рукой, а потом выложил ей все от начала до конца. Мысли немного путались, слова заплетались в собственном языке, поэтому рассказ получился изжеванным, обрывочным, но не лишенным смыслового содержания. Последняя реплика получилась лучше всех предыдущих: «такого кошмара и такого бреда не было во всей моей жизни». Слушая все это, миссис Хофрайт ни разу не изменилась в лице и ни разу не отвела от меня своего взгляда, в котором я уловил чуть заметную… апатию, что ли? Я практически не сомневался в том, что сейчас она начнет попрекать меня вчерашним инцидентом: «Я же говорила вам, мистер Айрлэнд! Я же вас предупреждала! Нельзя было открывать ту проклятую дверь!».
Но ошибся. Произнесла она совсем другое:
– Может, хотите чего-нибудь выпить?
– Чего?
– Я имею в виду, что вам нужно просто-напросто успокоиться. Помню мою покойную матушку, Царство ей… тоже часто преследовали кошмары. Она даже боялась по вечерам ложиться спать. Ни заговоры, ни травы, ни снотворное — ничего не помогало.
– П-правда?
– Правда. В Англии тогда уже было мало католических монастырей, пришло время протестантов и безбожников, но мой отец все же умудрился найти какого-то старца-отшельника, и только по его молитвам она избавилась от дьявольского наваждения. Давно это было, я тогда еще в девках бегала.
Я пытался нарисовать в своей фантазии, как выглядела миссис Хофрайт в молодости, и перед мысленным взором явилась глупого вида девчонка с белокурыми косичками в пестром платье с ярко-красными цветами (странно: почему именно красными?), потом подумал, что действительно — пропустить через себя рюмку скотча сейчас самое время. Мое радужное утреннее настроение куда-то улетучилось, и какие-то ворчливые, угрюмые мысли, одна за другой, стали лезть в голову.
