Когда до поляны остались считанные шаги, путь мне преградил колючий куст терновника. Я выругался и взял левее, раздвинул ветви, получил от кустарника по морде за столь неуважительное отношение и вывалился на залитую солнцем прогалину. Тела погибших нубов растворились, а вот их кровь осталась на траве, смешавшись с кровью непися. Вот это хардкор! Интересно, есть в игре настройки "кровавости", родительский контроль? Наверняка имеется - может, даже присутствует фича, когда из ран сыплются ромашки или вылетают воздушные шарики. Чтоб дети, завалив моба, то бишь "mobile object" - игрового зверя там какого-нибудь или мутанта, не пугались и не звали маму. Сейчас картина была столь реальна, что к горлу подкатил соленый комок. Я обежал поляну и вскоре обнаружил примятую траву, след босой стопы в грязи и лужицу темной крови.
Она не капала с мутанта - лилась, и проследить, куда он пошел зализывать раны, не составляло труда. Ладно, мобов бояться - в данж не ходить. Приготовив "макаров" я призвал свое умение подкрадываться незаметно и с замирающим сердцем, на цыпочках двинулся за жертвой. И подумал о том, что поговорка сама собой выскочила из памяти, причем я заранее точно знал, что "данжами" называют игровые подземелья, населенные всякими опасными высокоуровневыми монстрами, но и возможностью получить нехилый хабар.
Следы вели в дремучий ельник. За бурой кучей валежника мелькнул серебристо-серый мех.
Так, теперь не спешить. Вплотную подходить не стоит - смыться не успею, издали тоже лучше не стрелять: "макар" - оружие ближнего боя. Прицельная дальность - пятьдесят метров, на сто не добьет, недаром его нубооружием сделали.
Итак, дистанция средняя - метров тридцать. Палец - на спусковой крючок. Но мутант меня не замечал, он был уверен, что разделался с врагами. Обойти вот эти заросли борщевика (лучше не проверять, ядовита ли эта дрянь в игре или ее создали для достоверности), затем - валежник и напасть с тыла...
Но планам не суждено было осуществиться: мутант, оказывается, ползал на четвереньках сразу за борщевиком, откапывал коренья и поедал их - восстанавливался. Я едва не налетел на него, отскочил и нажал на спусковой крючок, но услышал щелчок осечки и похолодел. Йети, блин! Неизвестный лесной сасквоч! Он повернул башку - широко распахнутые карие, вполне человеческие глаза с блестящей в уголках влагой. Вяло так повернул - подумаешь, убивать пришли, в первый раз, что ли? Поднял мохнатую лапу, будто сдаваясь, и прохрипел:
