- Дид-э-чик? - вопросило чудовище, жалобно, словно говоря: "Неужели ты мне не поможешь? Разве ты не видишь, что я в отчаянном положении?", и Роланд увидел, как в зазубренном клюве твари исчезают куски указательного и среднего пальцев его правой руки. Тварь метнулась снова, и Роланд едва успел вскинуть руку, с которой капала кровь, чем спас остальные пальцы.
"Дум-э-чум? Дад-э-чам?"
Стрелок с трудом, шатаясь, поднялся на ноги. Тварь разорвала его мокрые джинсы, прорвала насквозь сапог, старая кожа которого была тонкой, но крепкой, как железо, и вырвала у него кусок мяса из нижней части икры.
Роланд правой рукой выхватил револьвер и осознал, что лишился двух пальцев из тех, что необходимы для выполнения этой старинной процедуры убийства, лишь тогда, когда револьвер с глухим стуком упал на песок.
Чудовище жадно метнулось к нему.
"Ну, нет, сволочь!" - взревел Роланд и ударил тварь ногой. Это было все равно, что пнуть каменную глыбу... да еще кусачую. Тварь оторвала у него носок правого сапога, оторвала большую часть большого пальца правой ноги, сорвала с ноги сапог.
Стрелок нагнулся, поднял револьвер, уронил его, выругался и в конце концов справился. Движение, которое некогда давалось так легко, что об этом даже не приходилось задумываться, теперь потребовало таких усилий и ловкости, как если бы Роланду пришлось жонглировать.
Тварь скорчилась на сапоге стрелка и рвала его, продолжая задавать свои путаные вопросы. К берегу катилась волна, клок пены на ее гребне в кружевном свете месяца казался бледным и мертвым. Омароподобное чудовище перестало трудиться над сапогом и подняло клешни в позе боксера.
Роланд левой рукой вытащил револьвер и трижды нажал спуск. Щелк, щелк, щелк.
Теперь с патронами было все ясно, во всяком случае, с теми, что в барабанах.
Он убрал левый револьвер в кобуру. Чтобы убрать правый, ему пришлось левой рукой повернуть его стволом вниз и дать ему упасть на место. Потертые рукоятки из железного дерева были скользкими от крови; пятна крови покрыли кобуру и старые джинсы, к которым кобура была привязана узким ремешком. Кровь лилась из обрубков, которые совсем недавно были его пальцами.
В изуродованной правой ступне у него еще не прошло онемение, и поэтому она пока еще не начала болеть, но в правой кисти словно бушевал огонь. Призраки пальцев, таких талантливых и натренированных, сейчас уже разлагавшихся в пищеварительных соках кишок этой твари, вопили, что они еще здесь, что их сжигает пламя.
