Я всё слышал как сквозь сон. Это был кошмар. Настоящий кошмар, из которого хочешь выскочить, но не можешь. Боли уже не было. Тело реагировало на толчки тупо, как деревянное. Сквозь мешки, которыми меня обмотали, я не мог видеть, куда меня несут. Впрочем – я так и так не смог бы видеть. Заплывшие от ударов глаза и без этого не смогли бы ничего рассмотреть.
Меня шмякнули на что-то твёрдое, закачавшееся подо мной – как я понял – сунули в багажник машины. Заработал движок, машина закачалась от влезших в неё мужчин и поехала. По дороге милиционеры заехали, как я понял, на дачу к одному из них, взяли лопаты, бросили на меня и машина возобновила движение.
Остановились минут через тридцать. Хлопнули дверцы, открылся багажник и меня потянули наверх. Я непроизвольно застонал от боли– видимо, начала возвращаться чувствительность к повреждённым тканям – ускоренная регенерация стремительно залечивала тело.
– Глянь, всё живой! Мы что его, живым похороним?
– Копай, копай давай! Рассуждаешь ещё! Раньше надо было думать! Кстати – положи его паспорт к нему в карман. Если что – он ушёл с отдела сам, а если случайно, каким-то чудом, найдут его могилу – спишем на то, что его грохнули разъярённые народные мстители из числа соседей девочки. Обязательно всем расскажите, что он не виноват, что он сам ушёл, что его алиби безупречно. А так – пропал и пропал, кому какое дело до психбольного?
Минут двадцать продолжалось пыхтение и удары лопат о землю, о камни. Милиционеры ругались на то, что земля пронизана корнями, что копать трудно, наконец один из них плюнул и выматерился:
– Твою мать! Хватит! И так не выберется.
– Могут звери раскопать, или собаки…
– Да наплевать! Пока раскопают – он уже сгниёт.
– Ладно. Теперь по очереди берите монтировку. Его нужно добить. Вдруг кто пойдёт мимо, а он будет из под земли стонать. Живучий, гад. Психи – они живучие. Федорчук, ты первый.
– А куда бить-то?
– Куда попадёшь, толстожопый! Бей! Так, так! Теперь Василич! Теперь ты. И ты.
Дальше я уже не слышал. Последние удары погасили моё сознание, и момента, когда меня скидывали в яму и закапывали, я не осознавал.
