Так смотрят на человека, с котором предстоит драться.
Или просто предстоит убить, так как мечи самого Тая стояли там, где всегда, у стены, и у него не было никакой надежды вложить стрелу в лук раньше, чем она разрубит его надвое.
Всем известно, на что способны клинки Каньлиня в руках каньлиньского воина.
Лицо Яня побледнело от ужаса, а рот открылся, как у рыбы. Бедняга! Предательски обнаженный меч не был частью известного ему мира. Он совершил очень мужественный поступок, приехав сюда, превзошел самого себя во имя дружбы… и вот какая награда его ожидала. Интересно, подумал Тай, что заставило Яня это сделать? Шень Тай понимал, что может никогда этого не узнать.
Это вызвало у него гнев и раздражение, в равной степени. Он задал вопрос, чем снова заставил мир двигаться:
— Должен предположить, что названная тебе цель — это я. Мой друг ничего не знает о том, зачем ты сюда приехала. В его смерти нет необходимости.
— Нет, есть, — тихо ответила она. Она не отрывала от него взгляда, оценивая каждое движение, которое он делал. Или мог бы сделать.
— Что? Потому что он нежелательный свидетель? Ты думаешь, никто не узнает, кто меня убил, когда сюда приедут из крепости у Железных Ворот? Ваши имена должны были записать, когда вы прибыли в крепость. Что он может к этому прибавить?
Мечи не дрогнули. Она слегка улыбнулась. Красивое, холодное лицо. Как озеро, подумал Тай. В нем таится смерть.
— Не поэтому, — сказала она. — Он оскорбил меня своим взглядом. Во время путешествия.
— Он посмотрел на тебя, как на женщину? Ему нужно было приложить для этого усилие, — неторопливо произнес Тай.
— Берегись! — произнесла она.
— Зачем? Иначе ты меня убьешь? — Теперь в нем было больше гнева, чем других чувств. Но ярость помогала ему, заставляла думать, придавала решимости. Он старался понять, как это повлияло на нее. — Каньлиньских воинов учат соразмерности и сдержанности. В движениях и в деяниях. Ты готова убить мужчину за то, что он восхищался твоим лицом и телом? Если так, то позор твоим наставникам с горы.
— Ты будешь объяснять мне, что такое учение Каньлиня?
— Если понадобится, — хладнокровно ответил Тай. — Ты сделаешь это честно и позволишь мне взять мои мечи?
Она покачала головой. У него упало сердце.
— Я бы предпочла такой вариант, но мне дали точные указания. Я не должна позволять тебе сражаться со мной, когда мы приедем сюда. Боя не будет, — намек на сожаление, некоторое объяснение ее оценивающего взгляда: «Кто он такой? Что за человек, если мне приказано его опасаться?»
