— Жаль, что мы с тобой не можем вместе ходить в школу, — сказала Линди.
Сегодняшние занятия окончились, и Уилл пошел к себе.
— В какую школу? — не сразу понял я.
— В мою. Ту, где я раньше училась.
Значит, ей по-прежнему хочется вырваться отсюда? Новым было то, что она не мечтала по возвращении в свой мир забыть меня, как кошмарный сон.
— Думаешь, мне бы там понравилось? — небрежным тоном спросил я, открывая ставни.
В комнату хлынуло предвечернее солнце, позолотившее волосы Линды. Мне очень хотелось зарыться в эти волосы, но я не смел даже прикоснуться к ним.
Мой вопрос заставил ее задуматься.
— Наверное, нет. Туда ходили высокомерные детишки из богатых семей. Я была белой вороной. Они презирали тех, кто учился за счет субсидий.
Знала бы она, что когда-то и я презирал тех, чьи родители не в состоянии оплачивать учебу в Таттл!
— А что бы сказали твои друзья, увидев чудовище вроде меня?
— У меня там не было друзей, — улыбнулась Линди. — Насчет самих ребят не знаю. А вот члены родительского комитета встретили бы тебя в штыки.
Я рассмеялся.
Я даже знал, кого она имеет в виду. По причине своей вечной занятости мой отец в родительский комитет не входил. Но были родители (вроде мамаши Трея), ходившие на все собрания и вечно брюзжавшие, недовольные то преподавателями, то программой обучения, то еще чем-то. Они бы встретили меня в штыки.
— Наверное, подняли бы жуткий вой, — сказал я, помогая Линде собирать книги. — «Я не желаю, чтобы мой ребенок учился в одном классе с такими чудовищами!» Или: «Я плачу вам достаточно денег, и вы не имеете права принимать в школу разный сброд!» Так бы они сказали?
— Вот-вот, — засмеялась Линди.
Она сложила книги аккуратной стопкой, и мы пошли в оранжерею. Это стало нашей ежедневной привычкой. После лекций Уилла (его уроки правильнее было называть именно так) у нас был ланч. Потом мы что-нибудь читали и обсуждали прочитанное — своеобразное домашнее задание для учеников, не покидавших дома. Затем Уилл шел к себе отдыхать, а мы с Линдой отправлялись в оранжерею, где она помогала мне возиться с розами.
— Теперь здесь не так жарко. Можно было бы перенести наши занятия сюда, — предложил я.
— Я бы с удовольствием.
— Тебе нужны цветы в комнаты?
Этот вопрос я задавал Линде ежедневно. Если розы в ее комнатах увядали, мы тут же заменяли их свежими. То был единственный подарок, который я мог предложить Линде и который она соглашалась принимать. Я предлагал и другие, но она всегда отвечала «нет».
