— Нет, это не для ремонта, — отвечает он и хмыкает, и я с ужасом понимаю, что он смеется надо мной.
Что во мне смешного? Я не так одета?
— Сюда, пожалуйста, — в смущении бормочу я. — Изолента в товарах для ремонта.
Грей идет за мной следом.
— А вы давно здесь работаете?
Почему я так нервничаю в его присутствии? Я чувствую себя четырнадцатилетней девочкой — неловкой и чужой. Равнение прямо, Стил!
— Четыре года.
Мы пришли, и, чтобы отвлечься, я наклоняюсь и достаю два мотка изоленты из тех, что у нас есть.
— Я возьму вот эту, — мягко произносит Грей, указывая на более широкую, которую я ему протягиваю. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и снова я ощущаю разряд электрического тока, словно дотронулась до оголенного провода. Я чувствую, как импульс проходит по моему телу и исчезает где-то в глубине живота, и непроизвольно задерживаю дыхание в отчаянной попытке вернуть себе душевное равновесие.
— Что-нибудь еще? — интересуюсь я внезапно охрипшим голосом.
Его глаза слегка расширяются.
— Наверное, веревку, — произносит он хрипло, прямо как я.
— Сюда, пожалуйста. — Я наклоняю голову, чтобы скрыть смущение, и иду вдоль прохода. — Какую именно веревку? У нас есть синтетические и из натуральных волокон… бечевка… шнур…
Я замолкаю под взглядом его потемневших глаз. Черт!
— Отрежьте мне, пожалуйста, пять ярдов из естественных волокон.
Трясущимися пальцами я отмеряю по линейке пять ярдов, чувствуя на себе прожигающий взгляд. Я не смею поднять глаза. Господи, ну почему я так трясусь? Достав из заднего кармана джинсов канцелярский нож, я отрезаю веревку и аккуратно ее сматываю прежде, чем завязать скользящим узлом. Каким-то чудом ухитряюсь при этом не оттяпать себе палец.
— Вы были в скаутском лагере? — спрашивает он, и его лепные чувственные губы изгибаются от удивления. «Не смотри на его рот!» — приказываю я себе.
— Нет, военно-полевые игры — это не мое, мистер Грей.
Он поднимает бровь.
— А что же вам нравится, Анастейша? — В мягком голосе вновь слышна затаенная усмешка.
Я поднимаю на него глаза, не в силах произнести ни слова. «Постарайся держать себя в руках, Ана», — буквально умоляет мое измученное подсознание.
— Книги, — шепчу я, но моя душа так и рвется сказать ему: «Вы! Мне нравитесь вы!» Я сразу же отбрасываю подобные мысли, в ужасе от того, что позволила своему внутреннему «я» зайти слишком далеко.
— А какие книги? — Он наклоняет голову набок.
Ему-то какая разница?
— Ну, обычные. Классика. Британская литература в основном.
