Это продолжалось много недель, и эн Маллин де Бауд, видя, что его супруга все больше становится объектом насмешек, имя его замка вот-вот превратится в синоним дурных манер, а письма примирения, посылаемые им на остров, демонстративно остаются без ответа, предпочел принять решительные меры.
Блэз, вероятно, организовал бы убийство поэта. Маллин де Бауд был сеньором, пусть и мелким; Эврард Люссанский, на взгляд Блэза, был всего лишь странствующим паразитом. Кровная вражда, даже спор между такими людьми в Горауте были немыслимыми. Но здесь, разумеется, Арбонна, где правят женщины и где трубадуры обладают такой властью в обществе, о которой в других местах не могли и мечтать.
В этом случае Маллин приказал Блэзу и его коранам тайно, под покровом ночи переправиться на остров богини и привезти Эврарда назад. Барон, конечно, сам не мог возглавить экспедицию, хотя Блэз питал достаточно уважения к этому человеку, чтобы верить, что он предпочел бы именно такой вариант. Но Маллину лучше было воздержаться от подобной эскапады на тот случай, если их постигнет неудача. Ему необходимо было иметь возможность заявить, что кораны задумали этот план без его ведома и согласия, а затем поспешить в храм Риан, чтобы должным образом выразить раскаяние. По мнению Блэза, обстоятельства сложились особенно удачно потому, что командиром коранов Бауда в этом сезоне оказался наемник из Гораута, который, естественно, не поклоняется богине Риан, и от него вполне можно было ожидать подобного святотатства. Блэз не стал ни с кем делиться своими мыслями. Они даже не слишком его беспокоили; просто на определенном уровне положение дел в мире было именно таким, и он был с ним хорошо знаком.
Соресину, ужасавшуюся, но одновременно наслаждавшуюся тем, что натворил ее непроизвольный крик, энергично наставляли сменяющие друг друга дамы из соседних замков, более опытные в общении с поэтами, насчет того, как вести себя с Эврардом после его возвращения.
Если Блэз с коранами попадут на остров. Если отыщут его. Если он согласится вернуться. Если морские чудища из мрачных сновидений Люта не вынырнут из пучины под их шлюпкой, огромные и ужасные в бледном лунном свете, и не утащат их всех во тьму вод.
— Держи на те сосны, — тихо приказал сидящий на носу Ирнан, их штурман. Он оглянулся через широкое плечо и посмотрел на растущую тень острова. — И ради Коранноса, помолчи пока!
— Лют, — мягко прибавил Блэз, — если я услышу от тебя хоть звук, любой звук с этого момента и до того, как мы вернемся на сушу, я перережу тебе глотку и выброшу тебя за борт!
