Нас ждали, двое инструкторов с бесцветными незапоминающимися лицами. Не представившись, ничего не спросив, они начали давать указания, что и как я должен делать.
Вечер пролетел, как одна минута. На сей раз он прошел без рукопашек — никто меня не бил, в нокаут не отправлял, за ошибки не наказывал, но лучше б уж били и наказывали. Я бегал. Не так. БЕГАЛ. И вымотался настолько, что с удовольствием пропустил бы прямой в лицо, и хотя бы так, в нокауте, полежал несколько минут. Их в основном интересовало мое ускорение, скоростные характеристики. Спринт, челночный бег, несколько различных полос с препятствиями на время.
Я не вложился ни в одно время, ни на одной полосе, вызвав этим скептические усмешки. Это ж с какой скоростью нужно проходить дорожки, чтобы вкладываться? Я двигался на пределе, раз за разом, но улучшал лишь десятые и сотые. М-да, правильно сказала сеньора полковник, настоящих хранителей я не догоню — время упущено.
Катарина все время находилась рядом. Что-то отмечала на своей планшетке, перебрасывалась словами с инструкторами, но со мной не разговаривала. Понять, что она думает, по лицу было невозможно, но легкое пренебрежение чувствовалось постоянно. Что она может сделать, чтобы поставить палки в колеса, я предположить не мог, но по настрою тренеров, обсуждавших мои «успехи», сложилось стойкое ощущение, что делать ей ничего не придется. Меня и так не возьмут, и без ее каверз. И это плохая новость.
* * *
В школу я проспал безбожно — слишком вымотался вчера вечером. К подземке и от нее бежал бегом, но ноги болели и заплетались, потому все равно явился минут через десять после начала занятия. Повезло, преподаватель не захотел устраивать балаган и молча указал мне на место.
Но после занятия началось. Первой ласточкой стал Хуан Карлос, не набросившийся с вопросами, а отвернувшийся и старательно сделавший вид, что меня игнорирует. Поскольку вины, или чувства обязанности к нему я не испытывал, то решил игнорировать его, будто все идет как надо: захочет — подойдет и спросит.
Подошел. После третьей пары, в столовой. Поставил рядом поднос и сел напротив.
— Кто это?
Вот так, ни тебе здрасьте, ни до свидания.
— Катарина, — промежду прочим ответил я, отправляя в рот кусок бекона.
— Я не про имя! — вспыхнул он.
— А про что? — я сделал удивленные глаза.
— Про то, кто она!
— А что, собственно, такое? — начал заводиться я.
— «Что такое»? — он чуть не перешел на визг, обернулся по сторонам и продолжил почти шепотом. — Хуанито, ты вчера садился в машину, стоимостью в пару десятков миллионов империалов! Даже больше, учитывая тюнинг и заделки! И ты спрашиваешь: «Что такое?»
