– Мы внимательно изучили предлагаемый вами материал, и полагаю, что он может быть помещен на страницах нашей газеты в качестве эксклюзивного. Однако я делаю это заявление без обязательств с нашей стороны. Надеюсь, то, что вы предлагаете, реально имело место, но по правилам нашей редакции мы оставляем за собой право проверить все факты и отвергнуть материал в случае появления сомнений. Все организационные, правовые и финансовые вопросы с вами будет решать наш репортер по специальным проектам Фрэнк Кастелли.
Экран померк, и Антон Ильич нажал на кнопку паузы. На его лице впервые появилась улыбка. До этого она видела перед собой только лицо волевого человека с крепко сжатыми губами, который находился при исполнении важного задания.
– Знаете, кто это был?
Она пожала плечами.
– Артур Сулцбергер, главный редактор «Нью-Йорк таймс». Собственной персоной. Я проверил. Это он.
Она подумала, с каких это пор консервативная газета стала ввязываться в покупку информации из подозрительных источников. Да еще за миллион долларов. И ей показалось, что в самом конце записи звук закончился на долю секунды раньше, чем главный редактор закрыл рот. Хорошо было бы проиграть запись еще и проверить, но не хотелось, чтобы Антон Ильич что-либо заподозрил. Он и так был настороже после происшествия на предприятии.
– А что этот Фрэнк…
– Мы и от него имеем послание, – со значением в голосе сказал бывший майор и нажал на клавишу.
Появилось изображение мужчины лет тридцати на фоне экрана монитора на заднем плане, по которому показывали новости…
– Я – Фрэнк Кастелли, – представился он.
Дальше стал быстро говорить, в какой последовательности будет развиваться их сотрудничество, включая юридические вопросы. Все звучало очень логично и профессионально грамотно, и Вероника внутренне похолодела, так как не предполагала, что затея Антона Ильича может так далеко зайти. Конец речи Кастелли она уже плохо воспринимала, так как лихорадочно просчитывала в голове, как избежать записи ее показаний. Напоследок Фрэнк предупредил о конфиденциальности сделки, необходимости шифровать дальнейший обмен посланиями и дал отдельный адрес для связи. Пожелал успешной работы и, прежде чем исчезнуть с экрана, произнес веселым голосом, никак не вязавшимся с предыдущим серьезным тоном:
– Всего доброго!
У Вероники отлегло от сердца. Началась игра.
На следующий день она принялась делать видеозапись с описанием приключившихся с ней злоключений с акцентом на насильственный захват, ужасные условия содержания и угрозы в отношении ее и дочери. Сработал инстинкт самосохранения. Полночи Вероника пролежала с открытыми глазами, представляя себе, куда может попасть ее запись. В конце концов, она даже не знала, с кем имела дело и что у них на уме. А не убедила ли она себя от отчаяния, что хакеры затеяли игру? А может быть, солидная «Нью-Йорк таймс» действительно решила купить горяченький материал, чтобы быть первой и поднять свой рейтинг? И получится так, что там ей займется ФБР, а здесь она станет врагом ФСБ. Не хотелось бы по незнанию попасть в жернова, которые могут раздавить. Поэтому она избрала для себя роль несчастной жертвы, которую угрозами заставляли делать то, чего она не хотела. Фактически так и было, но это должен понять и зритель.
