Стоход | страница 15
Каждого выходящего из участка полицая Гриша хватал за руки и умолял хоть что-нибудь сказать о дедушке. Не обращая внимания на грубые окрики и подзатыльники, он подолгу бежал за полицаем в надежде услышать хоть слово. И один-таки сжалился, буркнул через плечо:
— Жив твой дед, да только очень плох.
— Жив! Жив! — обрадовался Гриша и стремглав бросился домой поделиться этой вестью с матерью.
На бегу он увидел одноконную подводу, нагруженную домашним скарбом. На вещах с гармошкой в руках сидел кудрявый мальчик лет семи. За подводой, повесив через плечо кнут, ковылял хромой Василь, конюх с панского двора. А следом за ним шли незнакомые мужчина и женщина. Он в широкополой соломенной шляпе и сером полотняном костюме, сшитом по-городскому. Она в простеньком розовом платье.
«Новый учитель! — догадался Гриша, остановившись на середине улицы и рассматривая не столько учителя, сколько гармошку в руках мальчика. — Держит в руках и не играет! — думал с досадой. — Я бы…» — Он вздохнул, не зная, что бы он сделал, попадись ему в руки такая чудесная вещь. Играть-то умел он только на сопелочке… Подвода свернула в проулок и скрылась во дворе Ивана Гири, а Гриша отправился дальше. Но перед глазами долго еще стояла черная гармошка с белыми пуговками…
Во дворе у Козолупов Гриша увидел большую толпу. Мать и сестры Санька плакали во весь голос. Соседки ругались. А два полицая и Барабак стояли на середине двора. В руках у них были железные пожарные крюки на длинных шестах. Глянув вверх, Гриша остолбенел: бледный взлохмаченный Санько сидел на крыше хаты с толстым колом в руках, словно приготовился защищаться от собак.
Черная соломенная крыша хаты напоминала старое прогнившее седло. Середина ее так осела, что дымоход высунулся наружу, как шея Савки Сюська из старого панского жупана. Угол крыши был разворочен, и ветер крутил по двору серую, как зола, мелкую соломенную труху.
— Что случилось? — спросил Гриша товарища и остановился возле плетня подальше от полицейских.
— Раскрыть хотели, — ответил Санько, злобно покосившись на Барабака и Левку Гирю, здоровенного полицая с тяжелой громадной челюстью и холодными, навыкате, белесыми глазами.
— За долги?
— Угу.
— А кровь на плече отчего?
— Барабак зацепил багром.
— Багром с крыши стаскивал? Сдурел! Ты лучше слезь, а то стянут.
— Не-е. Крюк за мою рубашку не держится, старая. — Санько вдруг глянул на улицу и, пригнувшись, сказал так, чтоб никто, кроме Гриши, не слышал. — Пан Суета идет! Видно, к вам. Беги, прячь поросенка!