Граф не двинулся с места. Сверкание его глаз, белые ровные зубы, которые просматривались между этими сузившимися ироническими губами, заставили ее сердце трепетать от страха и ненависти. Как она любила… и ненавидела его.
— Пойдемте, сеньорита, — сказал он с непоколебимым спокойствием. — Я отвезу вас в Казу.
Его пальцы сомкнулись вокруг ее локтя, чтобы вывести ее навстречу слепящему солнечному свету.
Длинный кремового цвета автомобиль стоял чуть поодаль. Левой рукой Мануэль открыл дверцу машины, а другой, которая все еще удерживала ее в своих твердых тисках, он почти силой усадил ее на сиденье.
Они подкатили к воротам Каза-Венуста. Мануэль немедленно встал, обошел машину на ее сторону, просунул тонкую ухоженную руку через открытое оконце и приподнял защелку безопасности. Дверца открылась, и мгновенье спустя Клэр была на дорожке.
— Мануэль!
К ним направлялась через лужайку Инез.
— Уже больше недели вы не приезжали к нам. Вы так заняты с вашими гостями, что совсем забыли о моем бедном таите.
— Как поживаете, Инез? — он улыбался, но реакция от бурлившего внутри его гнева явно не располагала к душевности. — Ваш отец наверняка сейчас отдыхает. Возможно, в выходные дни я заеду и принесу свои извинения.
Инез наконец подошла к дорожке. Она прикоснулась к его рукаву.
— Только «возможно», Мануэль? Наверно, это так трудно — отвлечься от этого очаровательного «соловья»? До нас доходят слухи, что Франческа снова поет.
— Немного. Горло стало лучше, но все еще не набрало достаточной силы.
— На следующей неделе мы организуем один из приемов для местных жителей. Это будет одна из неофициальных встреч, когда народ собирается вместе с детьми. Нам бы так хотелось, чтобы вы привезли Франческу на ленч или обед — все, что вас устроит, — просто вы и она. Я прошу об этом как об особом одолжении, Мануэль.
— Это я должен быть обязанным вам, Инез, и уверен, что Франческа будет просто очарована. А теперь, надеюсь, вы извините меня?
Он поклонился и легко коснулся губами ее руки. Клэр он также поклонился, но даже не взглянул на нее, исключив ее к тому же из зоны своей прощальной улыбки.
Инез еще постояла некоторое время, наблюдая, как автомобиль удалялся. А потом они пошли по дорожке к дому.
— Мануэль был каким-то странным, — сказала Инез задумчиво. — Я никогда не чувствовала с его стороны такого отчуждения. Другой бы, если бы подумал, что очень скоро мы уедем, даже бы настоял на том, чтобы повидаться с моим отцом, причем сегодня же.
